– Случилось что? – участливо спросил водитель – щуплый мужичок в сером пиджаке и клетчатой кепке, из-под которой выбивались прямые седые волосы.

– В яму свалился, – хмуро ответил Вой и добавил: – Спасибо, что остановился.

– Пустяки, – водитель усмехнулся и закрыл двери. Автобус тронулся.

Вой устало опустился на сиденье. В салоне находилось всего три пассажира: рыжеволосая женщина с сыном лет семи, и старушка, у которой на коленях лежала небольшая корзинка, прикрытая белой тряпицей. Вой посмотрел в окно на лес. Никогда он не казался ему столь недружелюбным. От воспоминаний о черных щупальцах по спине пробежал холодок.

– Тебя будто волки трепали, – добродушно заметила старушка.

Вой повернулся к ней и подумал, что нападение волков – мелочь, в сравнении с тем, что довелось пережить.

– Просто денек был трудный, – он постарался выдавить улыбку.

Старушка откинула тряпицу с корзинки, вынула бутыль с жидкостью винного цвета и протянула Вою.

– Попей, сынок. Это морсик клюквенный.

– Спасибо, бабуль, – Вой с благодарностью принял угощение, вынул пробку из бутылки и сделал несколько больших глотков. Морс оказался кислым, прохладным, как раз то, что нужно. Будь воля, он выпил бы его весь, но постеснялся. Закрыв, Вой вернул бутыль старушке. – Очень вкусный.

– Это дочка мне клюковку из Архангельска присылает, – с улыбкой поведала старушка. Она сунула бутыль в корзинку и прикрыла тряпицей. – Раньше и в наших краях клюква водилась, на торфяниках, а потом исчезла…

Автобус проехал указатель «Тихая падь».

«Скоро буду дома, – подумал Вой. – Морок, небось, извелся».

Пес привык, что его выгуливают в одно и то же время, а «одно и то же время» закончилось два часа назад. В голову лезли мысли о фиолетовом нечто, Черноморе с Эльдаром, и о том, что делать дальше, но Вой пока гнал эти мысли прочь. Мозгам требовался отдых, не то можно умом тронуться. Он коснулся пальцами ссадин на лице и поморщился.

Водитель автобуса Литвинов Сергей Павлович смотрел на исчезающее под колесами омытое дождем шоссе и думал, что неплохо бы сегодня после работы сходить в гараж, забрать из погреба баночку маринованных огурцов и пару бутылок вишневой наливки. А потом, конечно же, к соседке! Если она окажется в настроении, может и на ночь оставит. Хорошая баба, размышлял Литвинов. Жаль только нерешительная. Сколько раз предлагал ей жить вместе, так нет, все отговорки находит. А ведь не молоды уже, оба вдовцы, одиноки…

Литвинов увидел как справа, среди деревьев мелькнуло что-то яркое, фиолетовое. Промелькнуло и исчезло. Ну и Бог с ним. Может, показалось. Далее дорога делала поворот. Он медленно вывернул руль и…

Перед его глазами словно вспыхнула молния – черный блестящий жгут врезался в лобовое стекло, которое взорвалось тысячью осколков. Литвинов зажмурился, чувствуя, как обожгло болью лицо. Нажал на тормоз. Тело бросило вперед, грудь ударилась о руль.

Старушка и рыжеволосая женщина закричали. Вой, который до этого сидел с закрытыми глазами, швырнуло в спинку переднего сиденья. Потом его занесло в сторону, и он упал на пол.

Автобус врезался в опрокинутую, лежащую поперек дороги «Газель» и, издавая жуткий скрежет, протащил ее несколько метров.

– Мама-а-а! – орал мальчишка.

Его мать визжала, ударившись и разбив в кровь лицо о затылок сына. Старушка хрипела, вытаращив расширившиеся от ужаса глаза – она лежала возле сиденья с неестественно вывернутой рукой.

Литвинов застонал и поднял голову от руля. Тут же почувствовал, как в шею вцепилось что-то холодное, жгучее, липкое…

Вой поднялся на ноги – в голове будто бил колокол – и увидел водителя, вокруг шеи которого обвилось черное щупальце. Секунда – и водителя выдрало из сиденья в лобовое окно, ударило в покореженный корпус «Газели» и швырнуло в сторону.