Примечательнее всего, что ленинские приемы антицерковной агитации вновь взяты на вооружение. Унизить, оболгать, придавить Церковь – важнейший пункт политической повестки. Большевики не захотели принять от Церкви помощь для народа и уничтожали духовенство от его имени. Что мы видим сегодня? На волне «декоммунизации» последних 20 лет Церкви пообещали частично восполнить то, что когда-то отобрали. Вернуть место в обществе и восстановить храмы, если уж нельзя воскресить расстрелянных пастырей. Но под напором либералов заявленная программа «600 храмов» втрое скукожилась, превратившись в «Программу‑200». И даже это подвергается саботажу. В бой против православных брошены отборные специалисты по информационным войнам. Старые опытные архиереи говорили мне еще год назад: если дадут построить 50–60 храмов – то и это будет невероятно!

Мы видим, что и десоветизация 90‑х, и оттепель 60-х предназначались не для всех. На некоторые категории населения они не распространялись, и православное большинство оказалось в собственной стране дискриминируемой группой населения. Во времена Хрущёва «перемирие» с Церковью 1943–1948 годов было осуждено как явление периода культа личности, а антицерковная кампания подавалась под видом возвращения к «ленинским нормам». Нечто похожее мы наблюдаем и сегодня, только на месте «ленинских норм» – неолиберальная доктрина.

Материалы, подобные известинскому, не появляются сами собой – их размещают. И происходит это не когда попало. Именно сейчас момент благоприятен для окончательного решения «проблемы» с храмами, да и вообще «православного вопроса» в России. Либеральный тренд раскручен, почва в СМИ подготовлена, социологи подключили свой ресурс в виде статистических флуктуаций. Можно смело объявлять о наступлении новой эпохи госатеизма или ее современного синонима.

Строительству храмов в Церкви всегда придавали особое значение. Самопожертвование епископов и священников в советское время нередко было связано с тайным восстановлением или строительством храмов. Так, епископ Гермоген (Голубев) сумел под видом реконструкции построить Успенский собор в Ташкенте. Именно за строительство храма попал в заключение отец Павел Адельгейм. Митрополит Алексий (Ридигер) боролся за возвращение церквей в Санкт-Петербурге в советское время и сумел вернуть Никольский храм на кладбище Александро-Невской лавры. Есть и другие примеры. Претерпеть пришлось много унижений, но Церковь никогда не оставляла попыток восстановить свою поруганную территорию. Не оставит и сегодня.

Мы понимаем, что на смену госатеизму в любой момент может прийти государственный антиклерикализм. Впереди нас ждут попытки фальсификации церковной истории, шельмование иерархов РПЦ, в первую очередь ключевой для новейшего времени фигуры Патриарха Сергия и его промыслительной миссии. В православных социальных сетях обсуждается раскольная концепция «двух церквей» у одной Чаши – опаснейшая ересь, выросшая в воспаленном политизированном сознании некоторых церковных публицистов и библеистов. Мы видим, как внутри самой Церкви появляются фигуры, подталкивающие мирян и священноначалие заключить контракт со светскими идеологами и сбросить РПЦ в бездну «модернизации».

Но главное сейчас – это защита нашей духовной крепости, православных храмов. Здесь нельзя останавливаться. Или мы строим и двигаемся вперед, или не строим и скатываемся назад. Или победим, или нас ликвидируют. Это не аллегория и не красное словцо. Отметины ленинской тактики слишком заметны в действиях антиклерикалов.

Мне довелось работать в Верхней палате Федерального собрания. Через меня проходила вся почта, связанная с религиозной тематикой. Это были сотни и сотни писем с просьбой верующих о помощи. 80 процентов – жалобы на чиновников или бизнесменов, опирающихся на чиновников, которые препятствуют строительству церквей. Сергей Миронов, конечно, помогал многим приходам, но в итоге я понял, что мы имеем дело не с отдельными недостатками, а с жесткой системой неприятия православия горсткой коррумпированных антиклерикалов. В ужасе я обнаружил, что это системный антиправославный тренд.