Конечно, проблема «пределов светскости» является общей для всех государств европейского типа. Но в современной России эта проблема усугублена историческими обстоятельствами: с одной стороны, наследием эпохи государственного атеизма, а с другой – предшествующей ей эпохи государственной религии, то есть целыми столетиями, когда имело место государственное регулирование религиозной жизни и деятельности.

Как решать все вопросы, касающиеся присутствия религии в школе, армии, тюрьме, социальной сфере? Как поддерживать конфессиональный баланс? Как интерпретировать религиозные символы в государственной символике? Для нашего общества это сравнительно новые проблемы, у нас нет традиции их решения. Но сегодня мы вместе с государством и религиозными объединениями пытается находить ответы на эти вопросы – в ходе общественной дискуссии, иногда полемики, через эксперименты (например, преподавание основ православной культуры), в диалоге различных общественных сил. Это нормальный процесс.

Какова же мотивация радикальных секуляристов, протестующих против «клерикализации» в том ее понимании, о котором говорилось выше? Чего они хотят? Это прежде всего голоса тех, кто вообще против всякого более активного и явного присутствия религии в обществе. Это голоса тех, кто хочет, чтобы религии в открытом общественном пространстве не было вообще, чтобы она не возвращалась после советского госатеизма и продолжала ютиться в социальных щелях. И здесь нельзя забывать о том, что радикальные секуляристы являются идеологической (и потому квазирелигиозной) группой. Они представляют не общество в целом, но определенное меньшинство граждан – меньшинство, которое стремится задавать тон в обществе, опираясь на свои частные убеждения.

А что же Церковь и государство?

Церковь выполняет миссионерскую задачу и совершенно естественно стремится к активному участию в жизни общества в соответствии со своими нравственными и религиозными ценностями, сохраняя при этом принципиальную автономию.

Государство же, как инструмент всего общества, призвано учитывать убеждения, интересы и права всех граждан и групп граждан: и большинства, и меньшинств. Поэтому государство не может принципиально консолидироваться ни с Церковью большинства (то есть с ее конкретными религиозными интересами и целями), ни с активными идеологическими меньшинствами (вроде воинствующих секуляристов). Государство должно заботиться об общем благе, то есть об обществе в целом, и не только в экономической, культурной и прочих сферах, но и в сфере религиозной.

Должное соотношение светского и религиозного в общественной жизни нельзя определить просто исходя из абстрактных принципов (и чисто правовой подход здесь не срабатывает). Это не удавалось нигде и никому. Потому что это проблема реальной жизни.

В конечном счете вопрос о присутствии, о роли и влиянии религии в современном российском обществе – это вопрос разумной, взвешенной оценки позитивных эффектов и рисков, учета традиций и инноваций, перспектив поступательного развития и связанных с ними задач по солидаризации общества. Это вопрос политического и культурно-исторического реализма, то есть вопрос прагматический, а никак не идеологический.

И когда до нас доносятся громогласные протесты борцов с «клерикализацией», за ними видится прежде всего очень нехитрая вещь: вражда к религии вообще или к одной из религиозных конфессий в частности. А за этой враждой – совершенно религиозный пафос радикальной гуманистической идеологии прошлого века, которая ждала окончательной смерти религии, потому что сама стремилась занять ее место в мире.