Нельзя было не бежать: если замешкаешься, обязательно нарвешься на знакомого. Мир тесен, это непреложная истина. Сегодня Катерине не хотелось никого видеть даже краем глаза. Не смотри, тогда и на тебя не посмотрят. Не обращай внимания, и тебя никто не заметит. Закрой лицо ладонями, как в детстве, и станешь невидимой, это обязательно сработает.

Опаздывать тоже было нельзя. Вечеринка закончилась позднее, чем она думала. Мать придет в ярость, если узнает. Она снова в отместку заставит ее заниматься какой-нибудь бессмысленной работой. Поди-ка, отдели горох от фасоли! Или того хуже, не пустит домой.

Добежав до конца движущейся лестницы, девушка ловко спрыгнула с последней ступени и оказалась в переполненном людьми вестибюле. Толстая дежурная неодобрительно посмотрела на нее исподлобья, но быстро отвела взгляд, чтобы продолжить наблюдение за остальными пассажирами. Ей казалось, было в них что-то чужеродное, но что именно – непонятно: не спешат, спокойно стоят друг за дружкой, синхронно перелистывая газеты и уставившись в смартфоны. Обычные благовоспитанные граждане – тихие, как мыши, смирившиеся, что попали в мышеловку однообразия.

«Ну и толпа», – недовольно подумала Катя, прикидывая, сможет ли втиснуться в приближающуюся электричку, что вполне могла оказаться последней. Даже странно, что столько народу до сих пор не дома.

Наконец она с трудом впихнула себя в душный вагон. Лампы на потолке, похожие на женские груди, мигали. Они вскормили слишком многих, теперь же желали погаснуть и уйти на покой. Потный, воняющий дохлой псиной мужик справа от Катерины держался рукой за поручень, выставляя на всеобщее обозрение мокрую подмышку. Стоящие поблизости люди морщили носы и старались отвернуться, но зловоние уже распространилось повсюду, да и подвинуться было некуда. Слева примостилась сухонькая бабушка, пахнущая старостью и кладбищем. Она мертвой хваткой держала тележку обеими по-крысиному цепкими ручонками, но та все равно перекатывалась из стороны в сторону, насколько позволяло место. Колесики старательно пытались превратить ноги стоящей рядом девушки в лепешку. Сзади пытался протолкнуться кто-то костлявый, больно упираясь Кате в спину локтем, и дышал ей в затылок. Из его рта воняло дешевым табаком. Еще откуда-то доносился запах овощей – переспелых, кислых, с гнильцой.

Но даже в таких некомфортных условиях проехать удалось всего пару остановок. Скоро толпа выходящих выпихнула Катерину из вагона прочь и понесла за собой, оставив ехать до конечной лишь одну из ее туфель. Когда девушка вырвалась из людского потока, было уже поздно – поезд ушел.

Через пару мгновений толпа магическим образом рассосалась, будто ее и не было. Катя даже не заметила, как оказалась на платформе одна. Мысленно выругавшись, она посмотрела на табло, чтобы узнать время, однако экран не работал. На нем, словно огни праздничной гирлянды, загорались и исчезали непонятные символы. Телефона в сумочке девушка тоже не нащупала – видимо, забыла его на столе, когда стремительно уносилась прочь, даже ни с кем не попрощавшись.

Зал будто стал темнее, хоть лампы, как и прежде, освещали пространство. Пустота огромного помещения нагоняла жути. Катя никогда не видела метро, где нет ни одного человека. Она невольно поежилась, вспоминая истории о гигантских крысах и призраках, обитающих под землей. Ей всегда нравились страшилки, но становиться героиней одной из них одна не собиралась. Странные мысли начинали вертеться в голове, а сердце – выворачивать кульбиты, как цирковой акробат. Придется надеяться, что это была не последняя электричка. В противном случае ее выведут отсюда сотрудники метрополитена. Не оставят же человека ночевать в подземке, в конце концов.