Ох, не станет Гай Джедидайя Кормак впрягаться за Талейран, точно – не станет. Даже если это Мёбиусы – они ведь не лезут в сферу интересов Ярра, к которой эта максимально демократическая, гуманная и социально защищённая планетка никакого отношения не имеет… Но тот, или те из Мёбиусов, которые приложили руку к созданию ситуации со Сверчками во Флойде, определённо располагали некоторой информацией о сути передвижений войск Протектората, раз сумели организовать миграционный кризис ровно в тот момент, когда это стало возможно. А потому – на Мёбиуса нужно выходить. И других вариантов, кроме как нагнетать атмосферу и вызывать огонь на себя, у Сью не было.

За время между девятым боем и звонком промоутера Клатча о назначении последнего, десятого поединка, Алиса устроила Виньярду несколько экскурсий по памятным для неё местам из детства. Точнее – по тем из них, для посещения которых не нужно заезжать в Ламарш.

– Это – ривьера Монталивье, – сказала девушка, обводя руками прибрежную полосу. – Здесь я проводила очень много времени лет в тринадцать-четырнадцать. Ну, знаешь – аквабайки, сёрфинг, дайвинг… Родители были не против, народ тут в основном ненавязчивый, в некоторой степени даже самовлюблённый – им наплевать, что происходит в жизни окружающих, пока это не мешает им развлекаться и ловить волну.

Здесь, в пятистах километрах от Флойда никто и думать не думал о Сверчках. Побережье заполнено яхт-клубами, пунктами проката спортивного снаряжения, небольшими бунгало и навесами из пальмовых листьев и развесёлыми, загорелыми, красивыми людьми, которые явно наслаждались солнцем, морем, и самими собой – тоже.

– Алиса-а-а, – протянул Виньярд, и подозрительно глянул на подругу. – Сначала – фехтование, теперь вот это вот всё – сёрфинг, дайвинг… Твои родители точно были обычными журналистами? Ещё и жили удивительно патриархально, и лезли во всякие сомнительные дела… Меня терзают смутные сомнения…

Кавальери глянула на него из-под ресниц и, как бы размышляя, проговорила:

– Я вот тоже об этом начала задумываться в последнее время – как раз с того момента, когда мы с мамой и папой перестали жить вместе. И знаешь что? Ни-че-го я не поняла. Ни одного прокола с их стороны, изобличающего рептилоидских шпионов, рашенских засланцев или сайонарских шиноби я вспомнить так и не смогла… А теперь и думать об этом бессмысленно – они и выглядят по-другому, и имена сменили… Я всегда думала, что мама и папа – коренные талейранцы, но вот теперь я уже не так уверена. Но и опровергнуть это никак нельзя – репродуктивная программа гарантирует конфиденциальность.

– Да-а-а-а, повезло нам с родителями… – хмыкнул Виньярд, вспоминая своего папашу.

Ну и мамашу – тоже. Вообще-то они друг друга стоили, эти ненормальные.

– Интересно, а что о нас будут говорить наши дети? – задумчиво произнесла Алиса.

Парень поперхнулся морским воздухом и долго откашливался.

Негодяй Сью уже приобрёл некоторую известность у публики, которая собиралась вокруг гладиаторских ям Флойда. Ажиотаж вокруг его фигуры подогревался тем градусом ненависти, которой этот «не тутошний» вызывал у всего племени Сверчков. После расправы над соотечественниками в девятом по счёту поединке они даже пытались его подкараулить и ожидали у выхода из людуса, где проживали гладиаторы.

Но и людус, и ямы принадлежали вполне конкретной корпорации, охранники которой не церемонились. Достаточно было обычного касания ограждения или плевка на тротуар, чтобы закованные в лёгкую броню секьюрити тут же вступали в дело, охаживая электрическими дубинками зарвавшихся космических кочевников. А как же – это ведь порча корпоративного имущества! Это вам не социков сонных с пляжей воровать… Социки – они никому не принадлежат, а стена эта – собственность промоушена! А визги правозащитников о своей главной священной корове – терпимости к социально уязвимым беженцам, тут же натыкались на аргументы о второй священной корове Талейрана – свободном рынке и частной собственности…