Впервые это имя официально появилось в документе в 258 году. В то время Рим все еще был столицей весьма успешной империи, и власть епископов была полностью омрачена властью императоров. Но в течение следующих трехсот лет, находясь под постоянной угрозой как иностранных, так и внутренних вторжений, преемники Цезаря начали искать новый дом, который обеспечил бы им большую безопасность. Такой они нашли в городе в другой части своих владений. Назывался он Византией, в честь мифического героя по имени Визас, который, как говорили, высадился там вскоре после Троянской войны. Расположенный в проливах, отделявших Европу от Азии, и доминирующий на торговом пути между Черным морем и Средиземным морем, он контролировал несколько важных монополий и имел такое большое коммерческое значение, что уже Спарта и Афины боролись за обладание этой богатой крепостью.

Византия, однако, держалась особняком до времен Александра и, пробыв некоторое время в составе Македонии, наконец была включена в состав Римской империи.

И теперь, после десяти веков растущего процветания, её Золотой Рог, заполненный кораблями из ста стран, был выбран для того, чтобы стать центром империи.

Народ Рима, оставленный на милость вестготов, вандалов и Бог знает каких других варваров, почувствовал, что наступил конец света, когда императорские дворцы пустовали годами; когда один государственный департамент за другим удалялся на берега Босфора и когда жителей столицы просили подчиняться законам, принятым за тысячу миль отсюда.

Но в сфере истории это дурной ветер, который не приносит никому добра. С уходом императора епископы остались самыми важными персонами города, единственными видимыми и ощутимыми наследниками славы императорского трона.

И как прекрасно они использовали свою новую независимость! Они были проницательными политиками, ибо престиж и влияние их должности привлекли лучшие умы всей Италии. Они чувствовали себя представителями неких вечных идей. Поэтому они никогда не спешили, а действовали с нарочитой медлительностью ледника и осмеливались рисковать там, где другие, действуя под давлением немедленной необходимости, принимали быстрые решения, ошибались и терпели неудачу.

Но самое главное, они были людьми единой цели, которые последовательно и настойчиво двигались к одной цели. Во всем, что они делали, говорили и думали, они руководствовались желанием приумножить славу Божью, силу и могущество организации, которая представляла божественную волю на земле.

Насколько хорошо они действовали, должна была показать история следующих десяти столетий.

В то время как все остальное погибло в потоке диких племен, который хлынул через европейский континент, в то время как стены империи, одна за другой, рушились, в то время как тысячи учреждений, столь же древних, как равнины Вавилона, были сметены как куча бесполезного мусора, Церковь стояла крепко и прямо, как гора на века, точнее как гора средневековья.

Однако победа, которая в конце концов была одержана, была куплена ужасной ценой.

Христианству, начавшемуся в конюшне, было позволено закончиться во дворце. Оно было начато как протест против формы правления, при которой священник как самостоятельный посредник между божеством и человечеством настаивал на беспрекословном повиновении всех обычных человеческих существ. Этот революционный орган вырос и менее чем за сто лет превратился в новую супертеократию, по сравнению с которой старое еврейское государство было мягким и либеральным сообществом счастливых и беззаботных граждан.

И все же все это было совершенно логично и совершенно неизбежно, как я сейчас попытаюсь вам показать.