– И была бы ты сейчас городской девицей. Вся такая деловая из себя! – подытожила я.

– Не могу никак представить себя в Большом Городе. Здесь все кажется чужим и огромным. Огромные толпы людей суетятся и бегают куда то, – задумчиво сказала Поля, помешивая чай в удивительно красивой, тонкой работы чашечке.

– Точно. Как в большом муравейнике, – подтвердила я.

– Ничего, привыкнете. Через неделю-другую перестанете замечать эту толпу, – сказала Нинель.

– Как это? Правда? Почему это? – не верилось Поле.

– Балда, потому что мы сами превратимся в часть этой толпы! – сказала я, скосив глаза.

Хотя ни мне, ни ей совершенно не хотелось превращаться в часть этой сумасбродной толпы. Ну держись, Большой Город, я не стану одним из твоих муравьев!

– Ой, девочки, как я рада что вы приехали. С вашим появлением в квартире стало светлее и просторнее. Даже Антошка так не носился давно, – сказала Нинель, когда мы убирали со стола и стали раскладывать свои вещи.

Я скосила глаза на Полю. Да, трудновато будет ей объяснять, что мы в дальнейшем хотим сами снять квартиру и жить самостоятельно. Ну посмотрим, время покажет.

Нинель Сергеевна так и крутилась вокруг нас, пока не пришло время укладываться спать. Разве только не спела нам колыбельную перед сном, хотя я бы не удивилась, если бы такое произошло. Наверное, это очень тягостно, когда живешь в одиночестве, когда вокруг ни одной живой души, кроме собачки. Ее можно понять.

***

На следующий день, после завтрака мы решили приступить к генеральной уборке квартиры, несмотря на протесты хозяйки. Я засучив рукава протирала окна, в то время как Полина с Нинель доставали из ее старинного буфета всю антикварную посуду и протирали мягкой тряпочкой.

– Римма, дочка! Не высовывайся так, у меня сердце в пятки уходит! – беспокоилась Нинель.

– Не бойтесь, Нинель Сергеевна! Я очень цепкая, как обезьяна, не упаду. Вы не представляете, сколько раз в детстве я падала, когда с мальчишками по деревьям лазила. И практически каждый раз приземлялась на ноги, как кошка. Только один раз ушибла ногу, – тараторила я, синхронно протирая стекла с двух сторон так, что они звенели от чистоты и блеска.

– Я не представляю, как переживала тогда твоя мама, – сказала тетя Нина. Я промолчала, еще более остервенело протирая оконное стекло. Но как будто затылком почувствовала, как Полина сделала ей знак не продолжать эту тему.

– Тетя Нина, а что за это фотография у вас? – поспешно пыталась перевести разговор моя Поля.

– О, этой фотографии больше ста лет. Мои бабушка с дедушкой, с моим отцом и другими своими детьми? – начала охотно разъяснять хозяйка. – Это столовое серебро тоже мне досталось от родителей, я им теперь почти не пользуюсь. Разве только, когда приходят гости.

***

– У нее была какая-то невероятная любовная история, мне мама говорила, – сказала Поля, когда мы вечером вышли выгулять Антошку по скверику неподалеку от дома.

– Какая?

– Она всю жизнь любила только одного мужчину. Но он был женат. Когда она узнала об этом, не захотела разрушать семью. Но всю жизнь любила его, только его. Так и не вышла замуж.

– Не знаю, по-моему это глупо – посвящать всю свою жизнь человеку, который скрыл от тебя, что он был женат. Тебе не кажется? – спросила я.

– Нет, не так. Она сама влюбилась в него, когда он еще не знал об этом. Когда, собравшись духом, она открылась ему, он сказал, что счастливо женат.

– Поэтому она осталась всю жизнь одна? Невероятно! Разве такое бывает?

– Рио, ты так думаешь, потому что сама не влюблялась никогда так сильно. Ты еще ни разу не влюблялась. Любовь, она ведь обогащает человека невероятно, даже если она неразделенная. Особенно, если она не безответная, – затуманились глаза Полины.