Король поклонился и поцеловал папе руку. Названия драгоценностей красноречиво подтверждали, что через восемнадцать месяцев после церемонии бракосочетания папа окажет содействие королю Франции в завоевании этих территорий.

Переговоры не ограничились только обсуждением выгод от предстоящего бракосочетания. Король, который прекрасно понимал, как сильно Церковь нуждается в реформе, обратился к папе с просьбой.

– Ваше Святейшество, меня крайне волнует, что количество протестантов, которых я все еще продолжаю поддерживать, значительно выросло в моем королевстве. Они стали сплоченней и решительней, открыто отрицают все церковные авторитеты, во весь голос заявляют, что человек может сам без посредничества Церкви решать напрямую с Богом вопрос о своих грехах. Неприятие доктрин Церкви грозит перерасти в противостояние государственному правлению. Многие министры и знатные дворяне требуют применения самых суровых мер к протестантам.

– Что же предлагаете вы, сын мой? – поинтересовался Климент VII и внимательно взглянул на короля.

– Мне бы хотелось сохранить единство своего королевства и свободу мысли. Я хочу убедить лютеран вернуться в лоно католической общины. Этими мирными мерами мы лишим Карла ореола предводителя христианского мира.

– Вы уверены, сын мой, что сдержанность, взаимопонимание и истинная религиозность одержат победу над фанатичными еретиками?

– Я приложу все усилия, чтобы уладить этот конфликт с честью, как подобает гуманному правителю просвещенного государства.

Король смиренно склонил голову.

Климент VII решил поддержать короля в этом вопросе. Он был доволен, что его новый всесильный союзник попросил об одолжении, которое, на его взгляд, по сравнению с требованием о территориальных изменениях в Италии было легко выполнимым. Святой отец благословил короля Франции.

– Благословение Вашего Святейшества в этом вопросе для меня является неиссякаемым источником вдохновения, – выразил благодарность папе король, которого сама идея покарать некоторых подданных за приверженность к реформистским философским воззрениям приводила в ужас.

Так завершились переговоры о заключении брака между Генрихом Орлеанским и Екатериной Медичи, герцогиней Флорентийской, искусно проводимые в течение более чем двух лет и имевшие целью вернуть влияние Валуа в Италии.

Вечером серебряные трубы возвестили о приглашении к пиру, который устраивал король в честь высокого гостя.

На пир собралась вся вельможная знать в роскошных нарядах. Король любил изысканность в одежде и являлся образцом для подражания. Это было настоящее соперничество тщеславия – ярких нарядов, великолепных драгоценностей, стоивших целые состояния: пурпуэны и шоссы из золотой парчи, красного, синего, белого и черного бархата, усеянные блестками; поверх пурпуэнов накидки до пояса, подбитые мехом, береты, украшенные шнурами из жемчуга и страусовыми перьями, на мужчинах; парадные робы из парчи с расходящимися полами спереди, сюрко, отделанные вышивкой и переливающимися камнями, на дамах.

Пиршественный зал был декорирован гирляндами из живых благоухающих цветов.

Создавалось впечатление, что гостей пригласили в райский сад. Огромные канделябры с зажженными свечами напоминали о солнечных лучах, пробивающихся сквозь зеленую листву.

Посреди зала возвышался помост, на котором стоял стол, застеленный парчовой скатертью, для высокого гостя, короля и его семьи. Внизу были накрыты столы для свиты Его Святейшества и знатных сановников.

Папа занял место в центре почетного стола, одесную – его король и королева, ошуюю – дофин и принц Генрих Орлеанский.