К двадцати годам, после одиннадцатилетнего обучения в школе, я считала, что уже многое знаю, умею и готова пойти в специальные подразделения, чтобы сразиться в их рядах с нашими врагами и отомстить за погибших родных. Стремление проявить себя в воинском деле было у меня тогда велико. Его заметила моя учительница Агнэя Эль Мия. Она решила со мной поговорить обо мне и о моем будущем. Наш разговор с ней произошел ближе к вечеру в школьном парке. Агнэя некоторое время смотрела на меня и улыбалась одними глазами. Я стояла перед ней, заложив руки за спиной, время от времени нервно сжимая их. Мое состояние не укрылось от учительницы.

– Мало в тебе спокойствия, Аена, – была первая фраза Агнэи. – Если в тебе нет достаточного спокойствия, то о силе не может быть и речи. Ты слишком слаба, чтобы идти в кадровую часть. Тебе еще необходимо многому научиться. Потерять жизнь проще простого, а вот выжить значительно труднее.

– Я бы пошла помощницей к Эдиотану. На месте бы научилась всему.

– Эдиотан, – задумчиво произнесла Агнэя. – Недавно тяжело ранили Эди. Вместо него главным стал Жуул Рамат. Твое желание невыполнимо на данный момент по объективным причинам. Я могу дать тебе разрешение навестить Эди в госпитале. Ему будет приятно увидеть тебя. Возможно, твое появление поспособствует быстрейшему его выздоровлению.

– А мне что, продолжать обучаться? Сколько можно? У нас на пограничье в двадцать лет уже становятся полноценными воинами, а некоторые девушки выходят замуж.

– Ты нетерпелива, Аена, и торопишься. И то и другое характеризует тебя, как слабую девушку, а в дальнейшем и женщину. На фронт в регулярные части не пойдешь. Замуж выйти ты пока тоже не готова. Да и в этом сейчас нет для тебя никакой необходимости. Будешь продолжать обучаться по индивидуальной программе.

Я нахмурила брови и уже собралась резко ответить Агнэе, но она, улыбнувшись мне, предложила:

– Впрочем, если ты сможешь дотронуться до меня рукой, я изменю свое решение. Я даже упрощу тебе задание, поскольку оно слишком сложное для тебя. Опусти руки на бедра перед собой.

Я исполнила пожелание Агнэи.

– А теперь, Аена, подними хотя бы одну руку. Если у тебя это получиться, то я сделаю для тебя исключение и поговорю с Дином о направлении тебя через несколько лет в воинскую часть. Начинай.

Думаю, не надо говорить о том, что я ничего не смогла сделать. Меня сковало по рукам и ногам. Я не могла ни сдвинуться с места, ни шевельнуть рукой или ногой. Напрасно я предпринимала невероятные, как мне казалось, усилия. Прошло полминуты, а дело с места не сдвинулось. Я в ступоре стояла перед Агнэей и не могла ничего сделать, даже пошевелить веками.

– На первый раз достаточно.

После этих слов Агнэи я почувствовала, что могу пошевелить пальцами рук.

– Не придется мне, Аена, говорить с Дином на счет твоей отправки в регулярные войска. Война… Многие хотят на войну, но сил выжить на ней становится все меньше.

– Ты, Агнэя, тоже хотела пойти на войну?

– Когда была чуть старше тебя, не только хотела, но даже год пробыла в войсках. Наше подразделение сдерживало натиск ударных бригад противника. Я многого насмотрелась за этот год и знаю не понаслышке, что такое война. Тебе я не посоветую на нее идти. У тебя другая судьба. Ты многое сможешь, но для того, чтобы проявить себя, тебе понадобятся годы работы.

Не часто мне предоставлялась возможность переговорить с учительницей. Я хотела как можно больше узнать о ней и ее жизни.

– Почему ты покинула подразделение? – поинтересовалась я.

– Я бы не ушла сама. Совет издал приказ, по которому большая часть подразделений, сформированных из женщин-воинов, отводилась вглубь страны. Я была в числе тех, кого отстранили от участия в боевых операциях.