Должно быть, тому, кто лежит в больнице, замурованным среди бездушных одноцветных стен, крайне одиноко и тоскливо. Вероятно, тому виной неослабно довлеющее над ним угнетающее чувство заточения, ощущение ограниченности благоденственной свободы. Находясь, в больнице, ты должен беспрекословно подчиняться самодержавной воле лечащих врачей. Таков вневременной закон лечебниц. Но когда восторженный взгляд Веры упал на Глеба, её блестящие глаза красноречиво залучились светом возвышенной любви. Вера обняла подошедшего к ней Глеба и поцеловала его в щёку. Её объятия с Глебом были продолжительнее, чем с другими, пусть всего на несколько секунд. Только в этих упоительных мгновениях было столько невыразимого блаженства, что его с лихвой хватило бы на много безотрадных дней глухого одиночества.

Буквально через пять минут подруги Веры под каким-то таинственным предлогом удалились в её палату. Вскоре Саша последовал за ними. Не нужно обладать незаурядным, выдающимся умом, чтобы понять смысл такого неслучайного события.

Оставшись вдвоём, Глеб с Верой посмотрели друг другу в глаза, боясь нарушить неловкое молчание ещё более неловким разговором. Но вскоре одно робко слетевшее с уст слово потянуло за собой другое, и так завязался разговор.

Но через десять минут некстати зазвонивший телефон Глеба разрушил упоительную атмосферу общения. Увидев, кто звонит, Глеб попросил у Веры прощения и удалился на лестницу: предстоящий разговор не был предназначен для ушей Веры. Плотно затворив за собой дверь, Глеб ответил на звонок.

– Ты что, совсем разума лишился? – осуждающе-обиженным тоном поинтересовался друг Глеба. – Мне таких трудов стоило устроить эту встречу! Я поручился за тебя! А ты взял и не пришёл. Ты подставил меня. Впрочем, речь не обо мне. Какого чёрта ты вытворяешь? Тебе что, не нужны деньги?

– Прости, что я подвёл тебя, – примирительно заговорил Глеб извиняющимся тоном. – Но я, правда, не мог приехать. Обстоятельства так сложились.

– Что случилось? – уже участливо поинтересовался друг Глеба.

– Да так, – уклончиво ответил Глеб. – Не мог и всё тут.

– Не хочешь говорить – не надо, – голос друга снова приобрёл тон раздражения, но уже поблёкшего. – Только больше я тебе ничем не могу помочь. Этот поезд ушёл. Ты же понимаешь?

– Понимаю, – со вздохом сожаления ответил Глеб.

– Надеюсь, оно того стоило? – в завершение разговора спросил друг Глеба.

– Да, ещё как стоило, – улыбнувшись, ответил Глеб.

– Ладно… Удачи тебе. Как-нибудь увидимся, – сказал друг Глеба.

– Обязательно. И тебе удачи, – произнёс Глеб и, нажав на кнопку отбоя, вернулся в больничный коридор.

Саша и подруги Веры уже были рядом с той, что пламенно любила Глеба.

Вот уже несколько лет, а точнее сразу после окончания школы, Глеб неустанно размышлял над тем, как ему заработать огромное состояние. И как это обычно бывает, озадаченный чем-то мозг, непрестанно генерирующий миллионы разношёрстных мыслей, умудряется найти решение там, где раньше бы и не заметил.

Блуждая в бесконечном лабиринте интернет-пространства, Глеб наткнулся на видеоролик, на котором известный актёр, очень богатый человек, готовится в спортзале к съёмкам нового фильма. По окончании просмотра ролика в голове Глеба промелькнула окрыляющая душу мысль, пока ещё неразличимое в твердыне быстро зреющее семя однозначного решения: «Хорошо ему, наверное; тренируется в своё удовольствие, да ещё и зарабатывает уйму денег».

Вскоре Глебу опостылело чахнуть в давящем узилище прозябания, и он решил выбраться из удушливого непроницаемого дыма неопределённости дальнейшей жизни и наконец отыскать заветный огонёк истинной цели своего существования. Лучше всего сделать это он мог только на умиротворяющей прогулке. Свежий воздух, вдыхаемый измученными духотой квартиры лёгкими, обогащает тело кислородом и оживляет неустанный генератор мыслей.