– Если будешь безвылазно сидеть дома, то никогда и не встретишь, – заявил товарищ Глеба, возомнив себя всезнающим и мудрым. – Сколько раз мы звали тебя пойти с нами на ту или иную вечеринку?!

Пропустив эти слова мимо ушей, Глеб посидел ещё немного в окружении приятелей, а после удалился в туалет. Хотя в своих мыслях он ещё раньше покинул их.

– Что это с ним? – озадаченно вопросил Сергей, обращаясь к остальным приятелям.

– Просто ты напомнил ему о той, которые он уже многие годы старается забыть. Да, он беззаветно с самого детства любит одну девушку, – пояснил Андрей недоумённо-вопрошающе уставившимся на него друзьям.

Андрей знал о Глебе больше остальных, сидящих в эту минуту с ним за столом. Лишь ему и Эльнуру Глеб поверял все свои печали и мечты.

– Что, она бросила его? – участливо поинтересовался один из приятелей.

– Нет. Они так и не начали встречаться, – ответил Андрей, продолжив рассудительно: – Это длинная история. Скажу только, что такой любви я ещё не видел. Любовь Глеба граничит с безумием. Я много раз говорил ему, что он должен забыть её, раз им не суждено быть вместе. Только всё без толку.

– Странно, ведь Глеб – хороший парень. Любой девушке очень повезёт с ним, – промолвил кто-то из сидевших за столом приятелей.

Тут Глеб возвратился. Его лицо было покрыто множеством капель воды. Он сразу же, не садясь за стол, объявил, что ему уже пора. Вначале парни пытались убедить друга остаться, но очень быстро поняли, что Глеба бесполезно упрашивать и попрощались с ним.

Покинув своих приятелей, Глеб неприкаянно продолжил туманные блуждания своей израненной души. И даже сам не заметил, как вышел на те, множество раз исхоженные тропы, что вели к дому его возлюбленной.

Весь следующий месяц Глеб общался с Верой совершенно не стремясь влюбить её в себя. Ему просто нравилось их непринуждённое общение. Глеб также не стремился найти в Вере какое-либо утешение. Напротив, когда он с ней общался, в его голову не приходило ни единой мысли, даже мимолётной мысли о Насте.

Однако, в часы томительного уединения Глеб непрестанно размышлял о своём положении. Ведь при первой встрече с Верой он смог дать волю своим новорождённым слабосильным чувствам, родившимся от одного лишь взгляда на неё. И старая необоримо сильная любовь совсем не помешала развиться новым чувственным росткам. А ведь раньше эта любовь к Насте неизбывно населяла его мальчишеское сердце. Лишь в новой школе была девушка, которая тоже очень ему понравилась, но у него с ней не срослось. Даже когда он всеми силами своей души пытался изгнать из себя эту неназванную, тайную и оттого бесплодную любовь, у него ничего не выходило. И лишь теперь Глеб задался вопросом: не наваждение ли это? Ведь он ни о ком не мог думать кроме Насти. Все мысли были лишь о ней одной. Все эти невыносимо длительные годы Глеб любил (или ему казалось, что любил) одну лишь Настю. Поэтому, когда другие девушки в него влюблялись, он не отвечал им взаимностью.

Недостижимая, призрачная, вожделенная мечта не покидала его сердце никогда. Бывали дни, когда Глебу удавалось усыпить единовластную владелицу его мыслей и желаний, и тогда он снова начинал обращать внимание на окружавших его потрясающих девушек. Он снова был готов влюбиться.

Может, действительно то, что Глеб считал возвышенным, прекрасным чувством, на самом деле – всего лишь застарелый недуг его души. Впрочем, как отличить одно от другого? Разве любовь не походит на болезнь? Разве она порой не заглушает призывный глас рассудка? Как написано у Пушкина: «…Пора, пора мне быть умней!// Но узнаю по всем приметам// Болезнь любви в душе моей…» Глеб не мог справиться с этой тягостной болезнью. Возможно, причиной тому было лучезарное немеркнущее упование на то, что Настя рано или поздно снова будет свободна, как легкокрылая птичка, парящая в лазурной выси благостных небес. Конечно, Глеб желал ей только нескончаемого счастья. Его надежда на то, что Настя расстанется со своим парнем, была лишь способом утешить своё страждущее сердце. Иначе он давно бы что-нибудь предпринял, дабы завоевать Настину любовь. Однако он никогда этого не делал.