Его ноздри расширились, вдыхая ещё сохранившийся в полах моей одежды аромат родины.

Я предложил ему сесть рядом, он сел, только не на скамью, а прямо на мостовую. Рабам запрещалось седеть на уровне господ.

Когда старик немного успокоился от нахлынувших эмоций, он поведал мне историю своей жизни.

Фока, так звали старика, родился в степной части Ру, в небольшой деревне под названием Шип. Деревню окружало множество пресноводных озер, на которых селились стаи лебедей и гусей. Очевидно шипение птиц, и стало причиной названием этого населённого пункта. Фока не стал скотоводом, охотником и рыболовом, тем самым прервав традицию своего рода. Достигнув совершеннолетия, он вместе со своим лучшим другом отправился путешествовать по миру.

Скитания по разным странам, в конце концов, разлучили товарищей. Друг его, обзаведясь семьёй, осел в каком-то южном городке, а Фока побрел искать своё счастье в другие ещё неизведанные места.

После долгих мытарств Фока устроился матросом на рыболовецкую шхуну. Сблизившись с капитаном, и став ему практически родным человеком, он стал хозяином судна, после смерти владельца. В одном из крупных портовых городов, в изрядном подпитии Фока проиграл и судно, и свою свободу одному прохиндею.

Вот уже более двадцати лет старик жил на чужбине даже не надеясь на возвращение на родину. За это время он в совершенстве овладел местными нравами и обычаями и конечно же языком.

Как я понял из рассказа старца, местный люд ненавидел жителей страны Ру. Фока узнал, что, раса Ру происходила своими корнями от очень древнего народа, что отпечаталось у нас в крови. К тому же на обширной территории нашей родины, глубоко в земле установлены средства защиты от внезапного нападения.

Этот рассказ несколько открывал завесу таинственности на некоторые вопросы, мучавшие меня.

Как рассказал Фока, проход в некоторые учреждения города осуществлялся путём кровопускания.

Чиновник или учёный желающий пройти в закрытое помещение должен был приложить свой палец в специально предназначенное отверстие. Внутри которого с пальца бралась капелька крови.

В некоторые здания никто из ныне живущих жителей Солидона никогда не попадал. Данная пропускная система существовала, многие столетия и была эффективна от проникновения к знаниям и тайнам империи.

За беседой я не заметил, как на город опустился вечер. Фока долго прощался со мной, крепко сжимая и тряся мою руку. Потом перестав причитать наклонил голову и прищурив правый глаз с улыбкой произнёс: «На всё воля Термотефлиды». Больше не произнеся больше ни звука обернулся и пошел прочь тяжелой шаркающей походкой.

Где-то ближе к полуночи я вернулся к своему ночлегу. Гулять по ночному Солидону было весьма комфортно. Многие улицы и подворотни были освещены искусственным светом. А не спящие прохожие были настолько милы, что при показе листочка с адресом гостиницы, тут же начинали объяснять мне, куда следовать дальше.

Придя в пансион и поужинав, я тут же уснул крепким непробудным сном.

Первым звуком пробуждения был низкочастотный гул расползающийся, отовсюду. Примерно через минуту звук пошел на убыль, а потом вообще стих.

Наскоро перекусив я помчался к причалу.

Нанятая лодка с трудом из-за утреннего столпотворения, доставила меня к центральному кварталу.

Ещё из дали в толпе встречающих я увидел знакомое личико своей переводчицы.

Лиана поприветствовала меня и проскользнув сквозь волну выходящих людей, повела на встречу местным властям. Времени до встречи оставалось довольно много поэтому мы прогулялись по окрестным улицам и площадям.

Зайдя в нужный кабинет, я увидел трёх «серых» людей. Большие балахоны скрывали лица и руки присутствующих. Они сидели за овальным столом. Одно из мест было свободно. У входа в кабинет стояла скамья. Один из серых людей заговорил. Лиана объяснила мне, чтоб я сел к столу. Она же скромно присела на краешек скамейки. Наступившую тишину, разрушил скрип отворяющейся двери.