Войсинг можно представить как мост между эго и Душой, или Сущностью. Он может стать инструментом, который использует эго как точку опоры, а затем выводит вас за его пределы, побуждая влиться в духовное измерение медитации.

Спонтанное пение начинается на уровне эго, но его ликующая сила сметает защитные барьеры эго, преодолевая такие преграды, как сопротивление, слепое повиновение, приспособленчество и фальшь, чтобы соединиться с истинной сущностью человека.

Для того чтобы излить в песне не только радость, но и такие эмоции, как боль, печаль, гнев, ревность, нужно быть в состоянии сказать «да» этим аспектам своего существа.

Для спонтанного пения – чтобы оно превратилось в инструмент трансформации – важна полная вовлеченность в процесс, позволяющая выразить любые эмоции и психологические проблемы, которые могут заявить о себе.

Войсинг – очень простая и естественная техника, она доступна всем. Но продемонстрировать ее на практике гораздо проще, чем объяснить. Никакие объяснения не заменят живого опыта.

С другой стороны, научиться чему бы то ни было мы можем только на личном опыте. Например, я могу описать воду с научной точки зрения – ее химический состав, психофизические реакции, которые могут возникнуть, когда мы с ней соприкасаемся, различные способы ее использования. Но все эти слова имеют смысл лишь для того, кто не понаслышке знает, что такое вода.

Главное в Войсинге – это пение, однако здесь мы имеем дело не с вокалом в общепринятом понимании.

Обычно пение подразумевает наличие некоторых навыков, позволяющих самостоятельно исполнить или воспроизвести песню либо мелодию без слов, которую вы уже слышали прежде. При таком традиционном пении память и умелое звуковоспроизведение играют главную роль. На мой взгляд, такое пение скорее нас ограничивает, а это ведет к нежелательным последствиям. Например, если кто-то не в состоянии воспроизвести один или несколько звуков, то есть не может петь по нотам, говорят, что этот человек фальшивит или не имеет слуха, то есть в принципе не умеет петь.

Мой опыт показывает, что это утверждение не просто ложное и оскорбительное, но еще и деструктивное. Было бы куда уместнее и, конечно же, менее опасно расценивать это просто как неспособность повторить или имитировать конкретный набор звуков.

Такая неспособность должна побуждать к исследованию проблемы или вызывать желание понять, из чего же она проистекает. Во время моих сеансов и семинаров, когда мы исследуем феномен «непопадания в ноты», я вижу, как заявляют о себе подавленные эмоциональные травмы. После того как человек встречается с этими травмами лицом к лицу и находит способ их выразить, он, как правило, обретает способность воспроизводить «трудные», выпадающие из партитуры ноты.

К сожалению, компульсивная привычка нашей культуры диктовать нам, как мы должны петь (ориентируясь на достаточно узкие критерии и строго прописанные технические приемы), является причиной разочарования и глубокого страдания многих людей. Их боль трудно интегрировать, потому что в каждом конкретном случае пение связано с уникальностью души, жаждущей самовыражения. Таким образом, подобные уничижительные оценки вокальных данных подобны отказу признавать самоценность души поющего. Это порождает неописуемую внутреннюю боль.

А ведь истина прямо противоположна:

Даже люди, имеющие проблемы с голосовыми связками, могут петь. Их песня будет хриплой, шепчущей, гортанной, прерывистой, но тем не менее это будет песня, наполненная их личными переживаниями, а значит, и неповторимой красотой…