Запустел славный Усть-Оленёк. Теперь сюда на летнюю рыбалку приезжают лишь два десятка эвенков из соседнего Таймылыра. Это село в восьмидесяти двух километрах выше по реке. А когда-то процветал. На Оденёкском зимовье завершил военную службу Семён Иванович Дежнёв, «русский Одиссей». Тот, кто открыл Колыму и Берингов пролив, основал Анадырский острог. Эта крепостца была в трестах шестидесяти верстах выше по реке Анадырь от нынешней чукотской столицы. В 1898 году по указу императора Николая II самый восточный край Азии стал мысом Дежнёва.

В 1663—1671 годах Дежнёв мирил на Оленьке враждующие роды эвенков, которых в те времена звали тунгусами. Вот ессейские эвенки взяли в плен оленёкского эвенского князька Узона. У сородичей объявлена всеобщая мобилизация. Запахло большой кровью. Семён Иванович тут как тут. Ситуацию «разрулил». Обошлось небольшим выкупом. А как иначе? Царь Алексей Михайлович (1645—1676 годы) твердо требовал от служилых общаться с местным населением без притеснений. «Ласкою, а не жесточью». «Вежливые люди» в России не сегодняшняя традиция.

Так Россия продвигалась на восток. Осваивала Аляску, Курильские острова. С коренными народами искала общие интересы. Курилы населяли айны, интереснейшие люди, выходцы из Полинезии. У айнов царила военная демократия. Охотники и рыболовы, они разводили в клетках птиц. Их уклад и нравы нравились русским первопроходцам. С. П. Крашенинникова и А. Лаксмана изумил обильный волосяной покров островитян, их красота, смуглость кожи, карие глаза, схожесть женщин с жительницами Южной Европы. Забредшие на Курилы португальские и испанские иезуиты отмечали храбрость айнов («японцы их боятся»). Японцы переселились на Японский архипелаг из Кореи на рубеже IV—III веков до нашей эры. При этом к 1871 году их не было даже на. севере Хоккайдо.

Русские «вежливые люди» относились к айнам уважительно. Главному командиру Охотского правления Г. Г. Писареву Сенатом велено «посланным для взятия ясаку подтверждать накрепко, чтоб оные к обывателям показывали, как можно, ласку и вводили бы их в вольной и в свободный торг» (1731 г.). А указ Екатерины II от 30 апреля 1779 года вообще гласил: «Её императорское величество повелевает приведенных в подданство на дальних островах мохнатых Курильцев оставить свободными и никакого сбору с них не требовать, да и впредь обитающих тамо народов к тому не принуждать». Так Россия знакомилась с соседями. Ничего общего с тем, что вытворяли с жителями Америки не к ночи помянутые Христофор Колумб и Америго Веспуччи. Не зря за массовые расправы над аборигенами Колумба в цепях вернули в Испанию. За время плаванья тот же Америго захватил в рабство двести индейцев. Не зря посвященные им памятники «благодарные потомки» с ненавистью крушат в Новом Свете. Разные у нас с Западом культуры и отношение к коренным народам. Разные цивилизации. Другая историческая память. Оттого так крайне обветшала гробница организатора первого кругосветного плавания Фернана Магеллана на месте его гибели (остров Мактан, Филиппины). Рядом же сияет яркой бронзой статуя Лапу-Лапу, его убийцы. Любят, понимают люди вождя: он защищал свою землю. Никому не жалко Магеллана.

Семён постоял у могилы Прончищевых, штурмана третьего ранга Василия Васильевича и его жены Татьяны Фёдоровны. Герои Великой Северной экспедиции 1733—1743 годов. Вспомнил выписку из бортового журнала его отряда: «30 августа 1736 года в исходе восьмого часа наш командир Прончищев божию волей умер. По регламенту и старшинству взял команду Семён Челюскин». Прончищев скончался от жировой эмболии из-за открытого перелома большой берцовой кости левой ноги при неудачной высадке на Лаптевский берег. Татьяна погибла от пневмонии через две недели. Погребение обнаружил в 1875 году геолог А. Л. Чекановский. Семён осмотрел и совсем недавний памятник: три параллелепипеда из розового камня с теми же именами и строками Иннокентия Рождественского.