– И что, ничего даже вам не сказав? – прищурилась недоверчиво я.

Назарова принялась торопливо перебирать в уме возможные варианты ответов, не зная точно, на чем именно я хочу ее подловить. Но так ничего и не придумав, просто сказала:

– Она меня отпустила домой и обещала позвонить вечером, рассказать, как обстоят дела.

– Как у вас все ловко получается, – похвалила я секретаршу, – комар носа не подточит. Все так гладко, без сучка, без задоринки.

– А вам непременно надо меня в чем-то обвинить? – победно вскинув голову, спросила та.

– Да нет, обвинить вас в мои планы не входит. Я просто пытаюсь установить правду. Вам же советую хорошенько подумать, чем она обернется для вас, когда все станет известно Христенко.

– На что это вы намекаете? – якобы не поняла меня Назарова.

Я не стала ей ничего объяснять, просто сухо попрощалась и вышла из офиса. Вернувшись в свою машину, бросила пакет с журнальными листами на соседнее сиденье и, недолго думая, повернула ключ в замке зажигания. Сейчас я планировала наведаться к знакомому эксперту и попросить его выяснить, не осталось ли на бумаге отпечатков чьих-то потных пальчиков. Если таковые найдутся, останется лишь сверить их с отпечатками Христенко и его жены, и все сразу станет ясно.

Но, увы, так просто все разрешиться не могло, и, несмотря на мои наивные надежды на успех, все оказалось гораздо сложнее.

Я, конечно, приехала в отделение, где работал мой преданный друг и товарищ подполковник милиции Владимир Сергеевич Кирьянов. Не беспокоя его самого, отыскала знакомого эксперта по имени Владислав. Тот давно привык, что то Володька, то я подбрасываем ему работенки, ничего не стал уточнять, а только сказал:

– С бумагой работать трудно. На ней редко когда удается что-то обнаружить, но я, конечно, попробую. Вдруг руки вашего преступника или кого-то там еще были влажными? Тогда совсем другой разговор.

– Я подожду вас здесь, в коридоре, – ответила я и, недолго думая, заняла свободное старенькое кресло, стоящее у двери кабинета. Я знала, что Владислав хорошо знает свое дело, и, если на бумаге действительно что-нибудь есть, он это непременно найдет. Мне нужно было лишь дождаться результатов.

Владислав скрылся за дверью и не показывался минут тридцать.

За это время я успела прогуляться на улицу, покурить и поинтересоваться у юного конопатого помощника Кирьянова, чем занят подполковник. Узнав, что Володька отбыл в командировку, но должен бы уже появиться на работе через час-полтора – его поезд уже прибыл, – я вернулась на свой выжидательный пункт. Вскоре появился эксперт. Не говоря ничего, он одним выражением своего лица дал понять, что результат нулевой. Bпрочем, потом все же пояснил:

– Совсем ничего. Похоже, работали в перчатках. Мне удалось найти характерные для пальцев вмятины, и, судя по ним, я могу предположить, что рука была небольшой.

– То есть есть вероятность, что листы вырваны не мужчиной, а женщиной? – Я желала знать наверняка.

– Пожалуй, да, но утверждать этого не берусь, – ответил мне эксперт. – Слишком мало данных.

– Что ж, в любом случае вы мне очень помогли, – поблагодарила я его за помощь. – Увидите Кирьянова, передавайте ему пламенный привет.

– Запросто, – широко заулыбался этот приятный во всех отношениях дядька, а затем спросил: – А вы-то сами к нам когда еще пожалуете?

Я неопределенно пожала плечами.

– Ну, надолго не забывайте. Без вас тут скучно, – бросил мне вслед мужчина и, озабоченно вздохнув, вновь исчез за дверью своего кабинета.

Я вернулась в машину. Села, захлопнула дверцу и задумалась. «Отпечатки пальцев не найдены, только характерные вмятины от пальцев. Судя по размеру – возможно, женские. Секретарша рассказывает все очень уж последовательно и логично, как будто заранее обо всем договорилась с женой Христенко и они вместе все придумали. К ее словам действительно трудно придраться. Слишком бурная реакция, конечно, настораживает, но и ее можно объяснить: мало кому нравится, если его в чем-то подозревают. Это всегда вызывает недовольство и возмущение – Назарова не исключение. Одним словом, выходит, что я так до конца еще и не установила, правда ли то, что говорит Христенко, или же вся эта история – плод его больного воображения. Можно, конечно, поверить собственным ощущениям и интуиции и начать искать объяснение странному поступку жены Христенко, но не буду ли я заниматься бесполезной работой? Необходимо окончательно определиться и решить, что делать дальше».