– Да, я тоже! Чальки… это, конечно, буйное племя, но они давно уже подчиняются Теночтитлану. Крайне ненадежное укрытие.

– Но это всё, что я смог услышать. А со странным сосудом другая ситуация. Вот про него говорят все и охотно… Только все – разное. Ощущение такое, что все жители города лично видели эту штуку. Говорят уверенно. Только у одних это небольшой каменный сосуд, у других – вообще здоровенная тыква! Кто-то утверждает, что сосуд тащили помощники верховного жреца, а другой – тут же, прямо при первом рассказчике – заявляет, что главный нес его на своей голове. А уж что про заклинания и песнопения говорят!

– Ну, это меня мало интересует, – отмахнулся я от дикарских суеверий. – Что по количеству… вспышек?

Дитя Голода виновато пожал плечами.

– Никто не знает. Может быть, одна, может, несколько. Но я точно выяснил, что сосуд был только один день. Когда пламя перепугало и разогнало народ, жрецы быстро упрятали его в недра храма.

«Блин, да что же это за странная вундервафля?! – у меня просто мозг кипел от любопытства. – Аркебуза какая-нибудь, случайно завалившаяся? Что-то местное? Или, правда… магия?».

– А по людям что? Незнакомым и отличным от местных.

– Уэшотцинго – большой город. Кто-то постоянно видел странных людей. Кто-то и меня таким посчитал. Но среди жрецов подозрительных людей не замечали. А уж по твоему описанию – с волосатыми лицами – точно никого.

Мало информации. До обидного мало. Даже пытливый Дитя Голода особо свет не пролил. Хотя, по крайней мере, можно сделать вывод, что это не плод коллективной фантазии. Что-то было. Но, даже, если какое-то секретное оружие у жрецов есть, они его не могут (или не решаются) использовать регулярно.

– А что вообще в городе творится? – уточнил я.

– Жрецы торжествуют. По городу ходят процессии, грешники каются, их очищают. За плату. Обильные жертвы, кровь льется рекой. Но в Уэшотцинго есть еще немало сторонников тлатоани. Они перепуганы и таятся, но они есть. Хотя, конечно, сейчас жрецам никто поперек слова не говорит.

– А кто во дворце сидит?

– А вот это самое забавное, – улыбнулся Дитя. – Никто. Ранее говорили, что жрецы хотели власть передать богобоязненному племяннику прошлого тлатоани. Но сейчас, они так уверовали в свою силу, что вообще не провозглашают нового правителя. Не говорят прямо, что тлатоани не нужен, но о церемонии посвящения даже речь не заводят. Храм Камакстли полностью управляет городом, решает все дела.

Конецинмайла подумал и добавил.

– Но во дворце кто-то обитает. Помимо слуг, конечно. И поговаривают, что эти кто-то – астеки. Что за астеки: шпионы, воины, жрецы – неясно. Только горожане дворец стороной обходят.

Я вздохнул и закрыл глаза. Кажется, не зря в голове моей бродили конспирологические теории. Похоже, астеки решили переустроить жизнь в восточной долине. Атлишко отбился, благодаря помощи Уэшотцинго. А вот уже Уэшотцинго не смог. Более хитро, но Теночтитлан втянул город в свою орбиту. Кто следующий? Я бы на месте астеков выбрал Чололлан. Тут ситуация тоже весьма нестабильная: можно загрести жар чужими руками и вывести из уравнения самый большой альтепетль восточников. И тогда останется одна Тлашкала. Одна – против всей астекской империи.

Кольцо врагов сжимается. Астеки медленно, но неуклонно подбираются. Всё ближе и ближе подбираются ко мне. К моему убежищу. Такому удобному…

Значит, надо их не пускать. И бить первым.

– Сегодня задавать вопросы буду я.

Держа трубку в руках, я на мгновение почувствовал себя товарищем Сталиным. Стало приятно. А затем – неприятно от осознания этой приятности. Потом я подумал, что местное трубочное зелье сильно стимулирует бессмысленную рефлексию.