Я вдруг понял, что не знаю слово «взрыв». Не только на науатле, но и по-четлански.

– Словно в холодную воду кинули раскаленный камень. Шум, брызги, жар, осколки во все стороны летят. Гора выбрасывает дым в небо, и то чернеет. Иногда на много-много дней. От черного неба даже холода могут наступить. А из жерла вытекает расплавленный камень. Он медленными реками стекает вниз и сжигает всё на своем пути. А с неба падает пепел. И покрывает всё толстым слоем. Позже, спустя годы, этот пепел станет плодороднейшей землей. Но сначала он уничтожает всё живое…

Я так сосредоточился на своих воспоминаниях, что не особо смотрел на своих собеседников. А, когда, наконец, глянул, то увидел перепуганные лица. Даже старый Тлатольчи выглядел потрясенным.

– Скажи нам, владыка: а в твоей земле нет таких гор?

– Нет, – пожал я плечами.

– А в Стране Облаков?

– Кажется, тоже нет.

– Тогда откуда ты всё это знаешь? – полушепотом спросил Тлатольчи.

А действительно! Откуда дикому индейцу знать о том, что в его родном краю никогда не случается? У него-то нет среднего общего образования. И кабельного телевидения тоже нет.

«А! – махнул я рукой. – Буду честным».

– От телевизора, – ответил я и улыбнулся.

В тот день мы немного еще поболтали. Я напомнил, что должен писать послания своим друзьям, и попросил выдать мне бумагу-аматль с краской. И пожаловался, что для писания в этом святилище темновато.

– Мне бы свечей… – протянул я и, в ответ на закономерный вопрос: а чаво это такое, тут же выдал небольшую лекцию о свечном производстве. – Вы спросите у моих людей, они знают, как делать.

Здесь меня внимательно слушал уже Тлакатль. Видно, что он обязательно попробует сделать эти странные штуки – свечи. А значит, мой личный рейтинг полезности вырастет. Кстати, на следующий день рядом с Человеком сидел служка с лоскутом кожи и кисточкой: делать важные пометки. Я присмотрелся к тексту, насколько позволяли отблески костра: вообще не похоже на закорючки сапотеков! У них тут что, у каждого племени своя письменность?! Что-то нам в школе не то про индейцев рассказывали…

Пользуясь случаем, я подкинул Тлакатлю идею восковой таблички для черновых записей. Не надо переводить кожу или аматль: написал на воске, потом стёр, когда не надо – и снова пиши.

– Как вы активно воск используете! – улыбнулся молодой жрец, растянув пушок над своей верхней губой.

А меня озарило! Воск мы и впрямь активно использовали (это я ему еще про отливки из восковой фигуры не рассказал), но так вышло, что четланам дикого воска хватало. Но ведь пчел можно и приручить! Раньше мне как-то было не до этого, да и знал я про пчеловодство совсем мало, но тут напряг память и давай рассказывать Тлакатлю про пчелиные семьи, про ульи, которые можно было делать из досточек или из крепких корзин. Про то, как ставить пасеки на богатых цветами землях. Жрец уже прочухал, что из моего рта исходят полезные мысли, так что старательно записал и это. Хотя, я не знаю, удастся ли ему реализовать этот проект на основе моих слишком общих советов.

Но каждый день, после «перекуров» и бесед о высоком, я что-нибудь вкидывал персонально для Человека и его помощников. То захныкал, что хочу нормальную ложку и вилку… «Ну, вы спросите у моих людей, они знают, как делать». Потом рассказал им о такой гениальной штуке, как карман на одежде – это был фурор! Заодно подсказал: вы гляньте, какие у моих людей пояса с сумками имеются.

Очень хотелось завести в подземелье удобную постель, стул и стол, но я уже имел богатый опыт внедрения мебели в этом мире и знал, что такими штуками индейцев не заинтересую. Особенно, стульями.