А на следующий день Самойлов отправился к Роме. Он хотел набить своему другу морду, но не был уверен, что сделает это: подобный поступок был не в его стиле. Однако когда он увидел Романа, то тут же решил, что всё-таки побьёт его. Но не побил.

Когда его дорогой «друг» заговорил, у Михаила тут же отпало желание к нему прикасаться, ему стало противно. Миша с ужасом обнаружил в Роме такие качества, о каких прежде и не подозревал. Он не сумел их разглядеть из-за своей доверчивости, наивности. Зато увидел теперь.

Самойлов, наконец, понял, что они были похожи с Ромой когда-то давно, ещё в детстве, и это он, Миша, остался верен тем ценностям, тем понятиям о «хорошо» и «плохо», которые в них закладывали учителя и родители, а Рома стал подстраиваться под мир. Для него более не существовало никаких ценностей, кроме собственного удовольствия.

Михаил с отвращением и разочарованием смотрел на этого чужого ему человека, который столько лет попросту пользовался им. Он не стал с ним ни драться, ни ругаться, ни спорить – только посмотрел снисходительно и сказал:

– Мне тебя жаль, Рома. Всего хорошего.

После чего развернулся и ушёл. Больше он Романа не видел никогда.

После встречи с Аней и разговора с Ромой в Мише росло желание быть мёртвым, чтобы больше ничего не чувствовать. По ночам ему снились кошмары, и виделась та перепуганная Анна, прижимавшая к груди одеяло. Эта сцена часто являлась ему и мучила. У Самойлова началась глубокая депрессия, которая должна была неумолимо привести к самоубийству, если бы не Общество Дьявола…

– А как ты со своей девушкой познакомился? – спросила Ксюша, заставляя Мишу вернуться в реальный мир.

Мужчина протяжно вздохнул, собираясь с мыслями.

– Мы учились в педучилище. Со второго курса группы формируются по специальностям, и мы попали в одну группу.

– Что за специальность?

Он ответил.

– Она у тебя списывала? – с улыбкой полюбопытствовала вампирша.

Михаил рассмеялся:

– Было дело.

– А что ты в ней вообще нашёл?

Этот вопрос вызвал у оборотня новый приступ смеха.

– Теперь уже сложно сказать. Мне она казалась хорошей. И, пожалуй, странно было от неё ожидать большой верности: ей никто и никогда не был верен. Отец сбежал, когда ей было года два, мать почти не уделяла внимания, ездила в командировки, и Аня часто оставалась одна.

– Аня? – тихо переспросила Ксения. – Дурацкое имя. Но ты-то ведь был ей верен. Или не был?

Тёмно-зелёные глаза впились в его лицо испытующим взглядом. Миша улыбнулся и спокойно ответил:

– Был, но это совсем другое. Мы берём практически все понятия и знания о мире из семьи. А в семье никто не подал ей соответствующего примера. Но я не думаю, что она мне всё время изменяла. Тешу себя надеждой, что это был единственный раз. И, несмотря ни на что, Аня была хорошей. Мне было с ней хорошо.

– А как вы с ней дружили? Гуляли под ручку по улице и сидели в училище за одной партой? Ведь интеллигентные мальчики из хороших семей не позволяют себе лишнего.

Мужчина расхохотался во всё горло.

– Интересное же у тебя представление об «интеллигентных мальчиках из хороших семей»! Если хочешь знать, спал ли я с ней, но стесняешься спросить, то отвечаю: да, спал. Когда мы впервые стали с Аней близки, мне было лет семнадцать или семнадцать с половиной.

Он хорошо помнил, как это случилось. Он часто ночевал у Ани дома, когда её мама уезжала в командировки, но у них никогда ничего не было, кроме поцелуев, хотя Миша и испытывал желание. Но он не смел его навязывать.

А однажды ночью ей привиделось что-то в темноте, она испугалась и его позвала. Он успокаивал её. Потом они целоваться начали и как-то незаметно пошли дальше. Оба были молоды, невинны и влюблены друг в друга.