Но и четвертая фаза не бесконечна. Очень многие датируют начало кризиса Англо-бурской войной (1899–1902).

Н. Ерофеев: «В Англии годы Англо-бурской войны отмечены взрывом «джингоизма» – английской разновидности воинственного шовинизма» [16].

Последний Имперский Идеологический период (1893–1905). С Англо-бурской войной связывается появление в экономической и политической литературе понятия «английский империализм». Империализм является одновременно и наукой, и религией. От религии он заимствует мистическую идею о божественной миссии, предназначенной избранным расам, в особенности английской расе, и возлагающей на них обязанность обеспечить так далеко, как только возможно, строй христианской цивилизации.

Н. Ерофеев: «Для оправдания колониальной политики и угнетения колониальных народов была выдвинута теория «неодарвинизма», эта теория гласила, что англичане в результате длительного «естественного отбора» выработали в себе черты, которые делают их прирожденными правителями отсталых народов, «расой господ», которой суждено властвовать» [16].

Л. Казамиан: «Классическая политэкономия и дарвинизм глубоко родственны между собой, и перейти от одного учения к другому очень легко. Как одно, так и другое учение оправдывает торжество сильных и согласуется с инстинктивными стремлениями процветающего класса или энергичного общества. У сентиментальных умов, у религиозных натур они могли вызвать, и действительно вызывали, одинаковое отвращение: напротив, умам ясным и холодным оба учения могли одинаково нравиться своей реалистической объективностью. Теория трансформизма зародилась в уме Дарвина из попытки подтвердить идеи Мальтуса» [17].

Но чем больше говорилось о расовом превосходстве англичан, чем чаще громились дома противников колониальных войн, тем слабее становился истинный Имперский дух. Такая же история была в третьем цикле с Яковом I, когда усиление разговоров об абсолютизме сопровождалось ослаблением власти короля.

Л. Казамиан: «Англичане начинают искать удовольствий, коснеть в рутине… Их администрация делается все более и более медлительной и инертной» [17].

Тело оставалось прежним, но горячая Имперская кровь покидала его. Датой начала кризиса можно считать 1901 год. Англия теряет монопольное положение на мировых рынках. Так, образование в 1901 году Стального треста в США вызвало панику в Лондоне. Скупив акции пароходной компании «Лейланд», владевшей 65 судами, трест мог теперь ввозить свою сталь, пользуясь открытостью Англии неограниченно. При этом цена подчас была ниже себестоимости. Наконец, в 1902 году Чемберлен дозрел до таможенного протекционизма. Это уже был конец великой Имперской рыночной стихии. Тем же 1905 годом датируют беспрецедентное наращивание военно-морской мощи Германии (появление дредноутов). Столкновение с Германией становится неизбежным, начинается подъем массового рабочего движения (1907–1912). Начинается подъем национально-освободительного движения в Индии и т. д. и т. п.

Нет, конечно, Англия не утратила всей своей мощи в одночасье. В 1913 году флот Англии по тоннажу еще превосходил флот всех остальных стран, вместе взятых.

В Англии были крупнейшие товарные биржи, крупнейшие финансовые и страховые компании. Фунт стерлингов оставался мировой расчетной единицей. И все же тенденция по отставанию темпов роста промышленности уже стала очевидной: стареющая техника и вывоз капитала делали свое дело. В 1912 году прибыль от внешней торговли равнялась 33 миллионам фунтов, а от вывоза капитала – 176 миллионам. Англия превратилась в страну рантье. По образу жизни Англия шагнула в конец XX века, а мир в это время готовился к двум мировым войнам, в которых Англии уже не дано было сыграть решающей роли. Лишь теперь, после того как отгремели эти войны, мы можем по достоинству оценить роль Англии в создании современного образа жизни. К первой половине XX века со всеми его кошмарами Англия, потерявшая Имперское присутствие духа, была, по сути, не готова.