– И что же делать?

– Мы пытаемся теперь эмпирически нащупать те самые параметры, которые приведут нас в итоге к искомой цели. Конечно, не вслепую ищем. Думаем, исследуем, пытаемся как-то по-другому интерпретировать теорию.

– Но ведь это означает несовершенство Стандартной модели…

– Да, и тем более значимыми будут результаты в случае их достижения. Фундаментальная наука, мой юный друг, она такая. Но, зная твой характер, рискую предположить, что как раз тебя-то это и не должно смущать. Ты же у нас известный любитель опровергать научные догмы.

– Да, но для этого нужны веские основания. Догмы обычно базируются на прочном фундаменте.

– А мы не боимся трудностей.

Арсения удивили амбиции Акименко. Ему сразу вспомнилось известное изречение советского академика Арцимовича: «Наука есть лучший современный способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счет государства». «С другой стороны, – подумал он, – как еще совершать великие прорывы в науке, если не таким путем?» В голову тут же пришла и другая цитата, на этот раз Эйнштейна: «Если в первый момент идея не кажется абсурдной, она безнадежна». «Ладно, – решил в итоге для себя молодой человек, – наверное, они правы».

Всю дорогу от входа в общую комнату до своего стола молодой человек проделал под пристальным взглядом Цыпкина.

– Ну что, умник, побежал жаловаться начальству, что в моих расчетах ошибки? Обломался? – ехидно поддел он Козырева.

– Как вы догадались?

– Тоже мне, бином Ньютона. Видел, как ты влетел в кабинет Акименко.

К ним повернулся Олег Смирнитский, известный весельчак и балагур, который сидел за соседним столом:

– Кстати о Ньютоне. Слышали свежий анекдот семнадцатого века? Короче, решили Ньютон, Паскаль и Гук поиграть в прятки. Водить выпало Гуку, он отвернулся и начал считать. Паскаль убежал и спрятался, а Ньютон нарисовал на земле квадрат со сторонами метр на метр и встал внутрь. Гук, такой, поворачивается, видит Ньютона и говорит: «О, Ньютон!» Потом смотрит вниз, видит квадрат и произносит: «О, нет! Ньютон на метр квадратный это Паскаль!»

Цыпкин и Козырев молча посмотрели на Олега одинаковыми, ничего не выражающими глазами. Смирнитский со всеми на то основаниями ожидал несколько иной реакции. Он поспешил отвернуться.

– Не тем ты занимаешься, Арсений. Время только свое напрасно тратишь. Готовься лучше к эксперименту, – продолжил Цыпкин.

– Но я все-таки считаю, что Стандартная модель лучшее, что есть на сегодняшний день, и так легко отказываться от ее предпосылок не стал бы, – стоял на своем Арсений.

– Узко мыслите, молодой человек! В твои годы надо бы иметь более живые и гибкие мозги. А они у тебя уже зашорены чужими утверждениями.

Молодой человек ничего не ответил. Казалось, все складывается против него. Он повесил куртку, сел за свой стол и погрузился в бумаги.

Приближалась дата начала эксперимента. Несмотря на первоначальные опасения, Козырев успел и разобраться с настройками синхротрона, и подготовить конфигурацию программного обеспечения. Он еще раз внимательно проверил формы исходных данных и понес их на подпись Акименко. По дороге наткнулся на Цыпкина. Тот заметил в руках Арсения знакомую синюю папку.

– Куда направляетесь, молодой человек? – спросил тот.

– Иду к Станиславу Сергеевичу подписывать формы с настройками синхротрона.

– Ну-ну-ну, разбежался! Остынь! А ты знаешь, что сначала я должен завизировать каждую бумажку, каждый отдельный листочек? Шеф без моей визы даже смотреть не будет.

– Нет, не знал, вы мне об этом не говорили.

– Давай сюда папку. Я проверю и сам подпишу у Акименко. Завтра подойдешь ко мне, заберешь. Если, конечно, ты там не напортачил, как всегда. Если же ты остался себе верен, пойдешь исправлять. Вот только времени у тебя почти не осталось.