Голоса и топот приближались. Еще немного, и гопники будут в доме. Матвей выскочил через дверной проем, спрыгнул с развороченного порожка и оказался по пояс в густом бурьяне. Запутавшись в мотке ржавой проволоки, он нагнулся, чтобы освободить ногу, и вдруг заметил в нескольких метрах от себя широкую бетонную трубу. Недолго думая, он оттащил обломок стула, заграждающий вход, и нырнул внутрь. В нос ударил затхлый запах. Глаза словно ослепли: сюда не проникал ни один даже самый крохотный лучик света. Но Матвей сейчас был даже рад кромешной тьме. Здесь его точно не будет видно, даже если эти уроды догадаются заглянуть внутрь. Но вряд ли. Труба почти не заметна в бурьяне.

Матвей на четвереньках отполз от края и в изнеможении откинулся на округлую стену, прерывисто дыша открытым ртом. Совсем скоро он услышал приближающиеся голоса.

– И где он, пацаны?

– Грек, да здесь он, в окно влез, я видел. Сныкался где-то в доме.

– Ты че, решил с нами в прятки поиграть? Эй, смертник! Вылезай! Найдем – хуже будет.

– Куда уж хуже, – одними губами прошептал Матвей. Воздух в трубе был пропитан пылью, в горле першило, и никак не получалось глубоко вздохнуть. Согнутые в коленях ноги мелко тряслись, как будто через них пропустили слабый ток.

Зашуршала сухая трава, и голоса зазвучали прямо над головой.

– Нет его нигде.

– Да тут. Куда он нафиг денется!

– По ходу, вон туда, к стройке двинул. Погнали за ним!

Шаги стали удаляться. Не успел Матвей облегченно выдохнуть, как в кармане у него зазвонил телефон. В тишине этот звон показался просто оглушительным. Матвей лихорадочно выхватил трубку. Ну конечно! Кто еще будет звонить в двенадцатом часу ночи! Что ж ты, мама, делаешь? Зачем так подставляешь?