Олег очутился у моста. Остановился. Половина пути позади, осталось столько же. Только в обратную сторону, в которую ему не хотелось.

Сейчас он вернется, и Алиса будет смотреть на него глазами солдата, бросающегося под танк. Будет утверждать, что все понимает. А Олег вопреки объективной правоте, будет чувствовать себя ужасно виноватым.

Вина. Олег вдруг понял, что именно она движущая сила жажды расплаты за счастье. Безгрешный человек радуется солнцу, тогда как знающий свои грехи не прочь искупить их, хотя бы немножко, по чуть-чуть, за счет отвратительной погоды. Олег думал об Алисе и пытался сопротивляться наслаждению от пробежки, но не мог. А значит возмездие впереди, и будет оно беспощадно.

«За такой вечер и помереть не жалко» – поддался он тренду и решительно направился к мосту.

Кафе называлось «Jasen’» и было, естественно, в скандинавском стиле. Пару лет назад вообще все вокруг стало состоять из белых стен, плохо обработанных дощечек и осознанности.

Олег сидел у окна на высоком стуле, пил воду и просматривал истории в инстаграме. Сам он редко что-то выкладывал, сердечки нажимал разве что промахнувшись, но следил за жизнью друзей регулярно.

– Мария! – донесся до него голос девушки-бариста.

Олег не любил эту панибратскую фишку, которую данное заведение зачем-то скопировало с другого, более известного. Впрочем, она его не раздражала. Олег давно открыл: максимальная степень злобы, ему доступная – это недоумение. Он машинально вернулся к мыслям о жене, вернее, всего к одной мысли-вопросу. Почему? Почему ей нужно все менять и усложнять?

– Константин!

Ладно, два вопроса. Почему и что с этим делать? Не-по-нят-но.

Олег откинулся на стуле и уставился на улицу сквозь идеально прозрачное стекло. Потребность человека смотреть в окно в моменты раздумий непременно должна фигурировать в пирамиде Маслоу.

– Ай-вен-дИль, – резануло пространство.

Олег резко повернул голову к стойке. Стоит заметить, головы повернули все присутствующие. Если бы не непрерывно работающая кофе-машина, можно было бы сказать, что повисла тишина. Никто не подходил.

– Ай-вЕн-диль? – неуверенно повторила бариста, сменив ударение.

У дальнего столика раздалось шарканье. Деревянные ножки противно лязгнули о кафель. Посетители синхронно обернулись на звук.

Из-за столика встала девушка лет двадцати трех. Судя по ее нарочито-небрежным движениям, ей хотелось прямо сейчас оказаться обычной Катей и где-нибудь подальше отсюда. Преодолевая смущение, она решительно отправилась к стойке, игнорируя любопытных. Впрочем, посетители почти сразу вернулись к своим эспрессо и американо. Культурная столица все-таки!

Олег же не мог оторвать взгляд. Девушка была в широком длинном клетчатом платье. Алиса про такие говорила «оверсайз». Бутафорские пуговки у воротничка роднили его с кукольным. На ступнях барышни красовались кеды. Правое запястье стягивал шириной в одну ниточку браслет. Волосы неопределенно-карамельного цвета беспорядочно падали на плечи и немного пушились, словно одуванчик. Олег наблюдал, как девушка взяла свой стаканчик и словно с вызовом оглянулась, выискивая, кто еще посмел углядеть в ее имени экзотику. Тут-то их глаза встретились.

Олег тупо пялился на нее и никак не мог вспомнить, откуда же он знает женщин с эльфийскими именами. В том, что они уже пересекались, сомнений не было, только вот где? Когда?

Эйфилька в конверсах его, напротив, узнала. И, без сомнений, хорошо помнила. Потому что такой ужас в глазах смотрящего незнакомый человек способен вызвать, только встретившись в подворотне с ножом наперевес. И хотя это была крайне странная эмоция по отношению к нему, Олег не стал разбираться. Именно ужас в ее глазах что-то ему напоминал. Он держался за него, как держатся за последний фрагмент ускользающего сновидения, силясь выудить из омута прошлого всю девушку целиком.