Я помню тот момент, когда мы увидели с холма перед лесом свет в окне нашего дома, свет не погасили потому, что ждали нас. Искать нас не пошли, понимали, что занятие бесполезное. Мы вместе на огромной скорости сбежали по холму, и вот тут я расквасил себе нос, это только звучит смешно, а на деле очень больно. Но ничего, встал и добрался до дома. Мама открыла нам дверь, мы вошли, в лесу я совсем не замечал, как дрожит Сиби, но дома она была готова выбивать зубами барабанную дробь, я естественно в этом преуспел больше. Мама сначала послушала, как мы пытаемся как-то оправдаться, потом вытащила из мешка голову мухи и многозначительно тряхнула ей и, повернувшись к папе, дёрнула его за рукав и произнесла:

– Ну! Скажи что-нибудь. – Я посмотрел на очень серьёзного отца, который стоял у двери и изображал суровый взгляд, от которого душа в пятки уходила. Папа неторопливо шагнул ко мне, у которого был разбит нос, сердито глянул, а потом снова отвернулся и первосортным басом сказал, наконец:

– Когда съедят, тогда и будем говорить. На этом всё и закончилось, наказывать нас, разумеется, не стали, папа даже был доволен, что мы, а вернее Сиби смогла убить мясоеда. В то, что она ещё заставила кикимору наступить на лапу болотнику, конечно, никто не поверил, зато оценили оригинальность шутки.

На следующий день я встал поздно, вышел на улицу и увидел свистуна, который подлетал ко мне. Я почему-то сразу подумал, что это тот самый свистун, которого я спас, и хотя шанс был невероятно мал, это оказался именно он. Свистун сначала очень неуверенно, шаг за шагом подходил ко мне, наконец, остановился в метре от меня и громко свистнул, отец уже ушёл на работу, и всё равно мне захотелось его пнуть, очень уж неприятным оказался звук.

– Ну, что ты, подойди ближе, – с этими словами я опустился на корточки, выставляя вперёд руку, в которой был зажат кусочек недоеденной лепёшки.

– Цвирк! – крикнул птенец и быстро прыгнул на руку, тут на меня обрушился поток из его мыслей, потому что, как оказалось, я могу их читать, но только тогда, когда этого захочет птица. Цвирк рассказывал про то, как его гнали из дома, и как он сам хотел построить себе дом, даже нашёл хорошее место под корягой, но вылезая, он застрял. А потом я его вытащил. Как оказалось, я тоже умею говорить с ним и уже хотел сказать об этом Максу, но Макс куда-то ушёл, и хотя он был на год младше меня, обладал прекрасной способностью куда-то уходить.

Зато я нашёл Сиби, вернее она меня, увидев птенца, она крикнула:

– Ты уже нашёл мишень? – Я даже обиделся на неё за это и гордо сказал:

– Это птица, а вовсе не мишень, я буду звать его Цвирк.

– А потом он приведёт орду оглоедов, – сказала она, строго посматривая на свистуна. – Вот если бы он умел прыгать на одной ножке, или предупреждать об опасности, другое дело – по её лицу стало видно, что она просто мечтает о такой птице, но понимает, что это всего лишь мечты. А я твёрдо решил доказать ей, что Цвирк действительно меня слышит. Опустившись на колени, я сказал свистуну:

– Слезай, Цвирк, – и Цвирк слез. Сиби удивилась, но виду не подала, я это просто знал. – Если хочешь получить вторую половину – и я помахал перед его носом куском лепёшки – Придётся тебе встать на одну ногу и подпрыгнуть. – Некоторое время он, молча, взирал на меня, но потом поджал тонкую лапку и подпрыгнул на второй. Удивлению Сиби не было границ.

– Вот это да! – и после этих слов я понял, что в её глазах я подрос и подрос неслабо. Потом Сиби начала учить меня стрелять из лука. При стрельбе есть несколько минусов. Стрелы всё время соскальзывают, лук тугой, как голова кикиморы, а ещё рядом всегда есть тот, кто тебя уверяет в том, что это проще простого. В итоге сестра несколько раз выстрелила моими руками, после чего я начал понимать, как это делается. С этих пор она начала меня учить, и, в конце концов, стрелять я научился, не так хорошо, как она, но научился всё же.