Второе направление допускает возможность условного разделения категорий пространства и времени в процессе исследования художественного мира. Так, академик В.И. Вернадский отмечал, что «…только для логического удобства представляем мы отдельно пространство и отдельно время, только так, как наш ум вообще привык поступать при разделении какого-нибудь вопроса» [10, с. 107]. М.С. Каган в работе «Морфология искусства» пишет: «Искусство является не самой материальной реальностью, а ее отражением, ее образной моделью. В интересующем нас отношении это выражается в том, что оно оказывается способным, когда это нужно, разрывать реальное, физическое единство пространственно-временного континуума и моделировать временные отношения, абстрагированные от пространственных, или пространственные отношения, абстрагированные от временных, или же воссоздавать их реальное единство» [11, с. 276]. На правомочность условного разделения пространства и времени указывают и другие исследователи: «В современной физике… континуум есть не что иное, как концептуальная модель для множества всевозможных движений. Поэтому единство пространства и времени следует фактически из того, что они суть различные (и в известном смысле даже противоположные) аспекты движения. Лишь в ходе диалектического анализа движения понятия пространства и времени выделяются как самостоятельные» [12, с.188-189]. Отмеченная применительно к материи диалектика пространственно-временных структур (их единство и самостоятельность), как и связанная с этим правомочность рассмотрения каждой из этих категорий в отдельности, имеют прямое отношение и к художественному пространственно-временному континууму. Итак, второе направление в литературоведении рассматривает пространство и время как относительно самостоятельные художественные категории. Причем, если в первом случае приоритетным в структуре произведения считается время, то во втором – пространство. «Пространственный» подход, впервые применен при анализе художественного текста С.Ю. Неклюдовым и Ю.М. Лотманом. В их понимании «пространство в тексте есть язык моделирования, с помощью которого могут выражаться любые значения, коль скоро они имеют характер структурных отношений. Поэтому и пространственная организация есть один из универсальных средств построения любых культурных моделей» [13, с. 4].

Заметим, что в 1970-80-е годы литературоведение «было увлечено» изучением хронотопа в целом, а также преимущественным рассмотрением художественного времени как показателя историзма мышления того или иного автора, в настоящее же время все более актуализируется «пространственный» подход в анализе художественного текста. Так, Н.В. Пращерук, доказывая эту мысль, приводит в пример авторитетные исследования современных философов: «Лекции о Прусте: Психологическая топология пути» М. Мамардашвили и книгу В. Подороги «Метафизика ландшафта: коммуникативные стратегии в философской культуре XIX-ХХ в.в.», в которых принципиальность «пространственной» методологии оговорена уже в названии» [14, с. 20].

Пространство как ключ к пониманию и интерпретации художественных произведений рассматривается в работах В.Н. Топорова, который отмечает, что «индивидуальный образ пространства в наибольшей степени определяет основу авторского взгляда на мир («спациализированные модели мира»)», выступает в тексте форсированно, «его приметы становятся частыми, даже навязчиво повторяемыми … сама «пространственность» становится особенно «экспансивной», откладывая свой отпечаток и в тех сферах, которые не являются пространственными по преимуществу и даже вообще» [15, с. 448].