Одним из важнейших смысловых образований в сознании осуждённого, придерживающегося радикальных религиозных взглядов, является образ врага. Враг – это всегда некто чужой, отличающийся по своему внутреннему устройству от него и от группы, к которой он себя причисляет, а единственно возможной формой взаимодействия с врагом является противоборство. В сознании личности радикала враг не представлен конкретным партнёром – он фактически лишён человеческих черт, в связи с чем его образ легко проецируется на любой так или иначе связанный с ним объект. Такая характеристика образа врага, как отсутствие у него конкретных личностных черт, объясняет характерную экстремистскому поведению жестокость[39].

Следующей категорией конфликтных осуждённых, по мнению опрошенных, являются т. н. политзаключённые. Хотя в российском законодательстве нет понятия «политзаключённый», данный статус осуждённым присваивается различными международными некоммерческими организациями. Так, по мнению самой крупной международной правозащитной организации AmnestyInternational, «политическим заключённым называется любой заключённый, в деле которого присутствует весомый политический элемент. Таковым могут быть: мотивация действий заключённого, сами действия либо причины, побудившие властей отправить его за решетку»[40]. В резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы 1900 (2012) указано, что понятие «политический заключённый» разработано в Совете Европы в 2001 году независимыми экспертами генерального секретаря, которым было поручено оценить сообщения о существовании таких арестантов в Армении и Азербайджане в контексте вступления двух этих государств в Организацию.

Критерии, по которым лицо относят к категории политических заключённых, сформулированы следующим образом:

«Лицо, лишённое личной свободы, должно считаться политическим заключённым:

• если лишение свободы было применено в нарушение одного из основных прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека (ЕКПЧ) и Протоколами к ней, в частности, свободы мысли, совести и религии, свободы выражения мнения и информации, а также свободы собраний и объединений;

• если лишение свободы было применено по явно политическим причинам – без связи с каким-либо правонарушением;

• если по политическим мотивам продолжительность заключения и его условия являются явно несоразмерными правонарушению, в котором лицо было признано виновным или подозревается;

• если по политическим мотивам лицо лишено свободы на дискриминационной (по сравнению с другими лицами) основе;

• если лишение свободы является результатом очевидно несправедливого разбирательства, что, как представляется, связано с политическими мотивами властей (SG/inf(2001)34, пункт 10)»[41].

В России функционирует ряд организаций, которые ведут свой т. н. «список политзаключённых». Например, по мнению правозащитного центра «Мемориал», по состоянию на август 2019 года в местах лишения свободы находятся 74 политзаключённых[42]. Согласно данным, опубликованным на сайте организации «Союз солидарности с политзаключёнными», в России порядка 80 политзаключённых и 246 лиц, осуждённых «в связи с реализацией права на свободу вероисповедания»[43].

Пенитенциарный конфликт, участником которого является осуждённый, признанный политзаключённым, отличается публичностью и подвержен пристальному вниманию со стороны средств массовой информации, а также различных институтов власти, в т. ч. международных.

Можно провести параллели, найти сходства и различия между участниками групп осуждённых отрицательной направленности, которые придерживаются норм «криминальной субкультуры», и осуждёнными, придерживающимися радикальных религиозных взглядов. Они схожи своим негативным отношением к общепринятым нормам морали и поведения, а также к установленным законом правилам, но вместе с тем отличаются «идеологически» – у них разные взгляды и ценности. Соответственно, их нельзя рассматривать как партнёров, но можно определить как контрсубъектов пенитенциарного конфликта.