В историческом ключе полноценная гегемония в качестве согласия общества с государством не только сглаживает классовые противоречия, но и позволяет достигать деятельного согласия, некоего пассионарного толчка в развитии государства. Этим в одинаковой мере пользуются как прокоммунистические власти, так и «буржуазные». Недостаток всех тоталитарных режимов заключается в том, что государственное принуждение замещает согласие, а бюрократическая централизация в противовес демократической централизации разрывает органическую связь государства с гражданским обществом.

С одной стороны, гражданское общество (при наличии) вовлекается в работу государства, но с другой, одновременно с этим происходит становление безразличного отношения к былым целям. Выйти из этой ситуации можно с помощью строительства новой гегемонии. Новая власть, которая не понимает принципа гегемонии, но пытается выйти из сложившейся ситуации волной демократизации, лишь обрывает последнюю связь государства с обществом. Общество, становясь свободным, не сочувствует целям государства, потому что давно отделено от него в тоталитарном принуждении, поэтому пользуется свободой неразумно и сводит процессы к новой катастрофе. Грамши с одной стороны приветствовал политику централизации Сталина, но с другой был недоволен такой концентрацией власти – возникала культурная гегемония, но рушилась гегемония политической партии при наличии всей полноты власти у неё.

Грамшизм не отрицает ленинский исторический материализм, но перерабатывает его через призму личного понимания гегемонии. Гегемония не стихийный процесс противостояния, а «молекулярный». С. Кара-Мурза удачно выразил это явление: «Гегемония опирается на «культурное ядро» общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется «устойчивая коллективная воля», направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв этого «культурного ядра» и разрушение этой коллективной воли – условие революции. Создание этого условия – «молекулярная» агрессия в культурном ядре […] Это «огромное количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определённой степени однородности…»

Грамши хвалит Ленина за применение «манёвренной борьбы» для достижения гегемонии. Первым делом большевики активно использовали в качестве пропаганды средства массовой информации, а во времена революции захват тех же телеграфов, печатных издательств стал приоритетной целью. В.О. Мушинский указывает нам, что суть гегемонии как морального, интеллектуального и политического руководства обществом состоит в том, что сознание господствующего класса или наиболее влиятельной его части, его мировоззрение и идеалы воспринимаются обществом как справедливые и истинные, как всеобщий здравый смысл.

Отсюда и цель буржуазного класса, не являясь таковым, он всячески стремится поддерживать иллюзию собственной справедливости, чтобы получить легитимность собственного положения в глазах общества. Культурная надстройка у Грамши по значению равноценна базису. Неслучайно большевики уделяли внимание огосударствлению просвещения в школах и институтах, но всё это стало возможным за счёт неразвитости в империи гражданского общества. Для европейских западных государств «манёвренная борьба» провалится, потому что там хитрые «макиавеллисты», связывая гражданское общество с политическим, окутали реальную жизнь эксплуатируемых классов концепцией прав человека, а потому уничтожение буржуазии там возможно только в результате длительной «позиционной» войны.