Он почувствовал, как на коже снова проявляется чешуя – признак, что контролировать злость становится трудно.

Ян достал из рюкзачка Инги запасной кусочек мыла, свежий запах лимонной мяты полетел вокруг как бабочка, и протянул Керио.

– На, возьми.

Тот, не возражая, сжал его в кулаке.

– Надо отсюда спускаться, – Ян положил вещи так, чтобы удобно было собирать их немаленькой когтистой лапой, – я сейчас перекинусь, и полетим.

– Твоя рука, – Керио кивнул на руку Яна.

– Спланировать сил хватит, лететь нет, – проворчал Ян, – кстати, там внизу, пограничный патруль. От них Арано вверх и побежал. Так что думай, что будешь им врать. Рассказывать про здешние чудеса категорически не советую.

* * *

– Ярран! Ян, – Арис догнал его в коридоре, по дороге к лестнице, – я буду с тобой тренироваться.

– Тренируйся, я не возражаю, – Ян поднимаясь по лестнице растирал зудящие болью костяшки, – пока я здесь, думаю, каждый день буду в зале заниматься.

– Пока ты здесь? – Арис взбежал выше по лестнице, – уж не хочешь ли ты сказать, что не подчинишься отцу?

– А должен? – Ян насмешливо смотрел на Ариса.

– А разве нет? – во взгляде млашего брата сквозило что-то похожее на благоговейный испуг. В его мире было немыслимо перечить отцу.

Ян посмотрел на брата снизу вверх.

– Арис, я откупился от рода своим наследством и личным состоянием, тем, что я заработал самостоятельно. Я имею полное моральное право, – он ухмыльнулся, – свалить в закат, не вспоминая о роде, который меня выкинул за ненадобностью как дохлого скрата. «Вход медяшка, выход золотой». Я никому ничем не обязан.

Арис остановился на площадке этажа.

– И куда ты собираешься?

– Думаю в Лерт.

– Почему в Лерт?

Ян не выдержал:

– Потому, что там я был самим собой, и был нужен! По-настоящему, понимаешь, Арис, по-настоящему нужен, ни за звания, ни за деньги! Просто я сам, такой, какой есть. И жил полной жизнью. Сейчас все, что окружает меня это жалкая подделка. Суррогат – замена тому, настоящему, живому. Видел ли ты когда-нибудь женщину танцующую у плиты? Женщину. Танцующую. У. Плиты? Утром, готовит завтрак, заваривает отвар для вас двоих и танцует. И дело даже не в том, что на ней только твоя рубашка и надела она ее для того, чтобы чувствовать тебя еще ближе. Хотя кажется, что ближе просто невозможно. Стоит она к тебе спиной, пританцовывает, а ты замер на входе в кухню, боясь спугнуть, смотришь и понимаешь, что вот она: настоящая, правильная жизнь. Как, думаешь, Арис, смогу я после этого смотреть на «милых, умных и красивых», а главное, – Ян презрительно скривился, – «весьма полезных роду»? Подобранных для меня отцом с такой же тщательностью, как он племенных кобыл на конюшне выбирает. Здесь не со мной все происходит, с каким-то другим горгом, а то, что имя-внешность совпадает, так это просто какая-то ошибка Вечности.

Ян выразительно помахал забинтованной рукой и пошел в свою комнату оставив за спиной столбом застывшего от удивления Ариса.

Закрыв дверь на замок, Ян, раздевшись, плюхнулся в деревянную ванну с остывшей водой. Внутри тлел огонек гнева, на Ингу, потому что сначала перевернула весь мир с ног на голову, а потом оставила его и он теперь здесь, среди внезапно ставших чужими, родственников.

Зол на отца, потому что придется по серьезному отбиваться от попыток подобрать ему «достойную» пару, на Ариса с его непосредственно-щенячьим любопытством.

На мать и сестру с их отталкивающей замороженностью.

А ведь раньше мать была не такая, вспомнил Ян, она чаще смеялась, и была более живой. А теперь он, склоняясь в приветствии, целовал ее руку, когда сталкивался с ней в доме и ощущал, насколько холодны её пальцы.