«Если выпьешь слишком много из бутылки, на которой нарисованы череп и кости и написано "Яд!", то почти наверняка, тебе не поздоровится» вдруг всплыла в памяти странная фраза.

Нужно будет спросить у того красивого мужчины, когда он придет, что такое «яд». Я снова закрыла глаза.

В следующий раз, когда темнота закончилась, передо мной замаячило заботливое, миловидное личико с изящной кружевной наколочкой по темным волосам. Ее имя Лоет. Это я помнила.

Край чашки ткнулся мне в губы, я сжала их и мотнула головой.

– Вам нужно это выпить, не упрямьтесь, – Лоет настойчиво покачала чашку прижимая к моим губам, – прошу вас, эрра.

Я опять мотнула головой, не разжимая губ. Она капала что-то в кувшин. Я помню.

Я рукой отодвинула чашку от своего лица, и половина содержимого выплеснулась на одеяло.

– Ох, эрра что вы наделали, – запричитала она, – теперь придется менять постель.

– Хочу в сад, – прошептала я, – там воздух и яблоки.

– Но, эрра, – возразила Лоет, – вам нельзя вставать, вы еще больны.

– Хочу, – я капризно ударила рукой по одеялу.

– Как обстоят дела, Лоет? – в комнату вошел тот мужчина.

– Хочу в сад, смотреть на яблоки, – упрямо повторила я глядя на него, – хочу! Там воздух.

– Милая, ты недостаточно хорошо себя чувствуешь, – он взял меня за руку, – что тут произошло, почему постель мокрая?

– Я толкнула Лоет, – призналась я, – не хотела пить. Слишком резко отказалась, так получилось. Я все равно хочу в сад. Хотя бы пока она меняет постель.

Я осторожно сползла с кровати, если не делать резких движений, то вполне терпимо, боль спряталась где-то внутри и выжидала подходящего момента. На стене висело большое, в полный рост, зеркало. В нем отражалась, как раз, как сказала эрра Эдея, «бледная немочь». Ночная рубашка до пола с длинными рукавами, серые волосы похожие на мочалку. Заостренные черты лица, острый, немного длинный нос, небольшой рот с плотно сжатыми бесцветными губами.

Я сделала шаг к зеркалу стараясь рассмотреть незнакомую женщину в нем в подробностях.

– Милая, нет, – мужчина подхватил меня под руку, – раз уж ты встала, давай я отнесу тебя в кресло.

– К зеркалу сначала, – я осторожно шагнула в нужном направлении, – я хочу на себя посмотреть.

– Женщины! – с чувством произнес мужчина, помогая мне добраться к намеченной цели. «Синдром самурая», услужливо подкинул мне мозг определение моего поведения. Что бы это ни значило, я была уверена, что это оно самое и есть.

Я разглядывала свое лицо, странные серые глаза, не такие как у мужчины. Чуть более темные, чем волосы, брови и ресницы. Наверное, будь я здорова, то выглядела бы даже красивой.

– У меня глаза не такие яркие как у вас, – вынесла вердикт я, – и уши тоже другие. Почему?

Как мне показалось, мужчина немного помедлил, прежде чем ответить

– Ты просто немного другая, не алорнка.

– Не алорнка, – повторила я и подняла руку к лицу, на левом плече вдоль спины почувствовалось что-то чужеродное, болезненное. Я, распустив шнуровку у шеи, скинула рубашку и повернулась спиной к зеркалу, разглядывая длинный, толстый, шрам, спускающийся по спине вниз, от левого плеча до бедра.

Лоет за моей спиной охнула и бросилась поднимать рубашку приговаривая:

– Эрра, вы как несмышленое дитя. Нельзя же так.

Мужчина растерянно кашлянул и повернулся к окну.

– Гадость какая, – я провела пальцами по рубцу отчего кожа болезненно натянулась, – это все лошадь?

– Да, – хрипло сказал мужчина, все так же глядя в окно, – это все лошадь, милая, мне очень жаль.

– Почему он такой уродливый, я на арматуру налетела? – память выдала очередной финт. Слово «арматура» я сказала, а что оно значит не помнила.