— Как это на фига? Ты что, это ведь так красиво! — воскликнула Виктория.

— Я, кстати, читал, что Анна Павлова и Майя Плисецкая не любили их и считали бессмысленным трюком. Я тоже так считаю.

— А я — нет. Вот, например, «Лебединое озеро». Там Одиллия в черном па-де-де соблазняет принца Зигфрида. И тридцать два фуэте отражают ее ликование.

— Не было там никакого соблазнения! Принц принял Одиллию за Одетту, — скривился Роман.

— Даже если и так, эта техника позволяет получить заряд эмоций, и немалое количество людей идут на балет ради удовольствия, и от этих пируэтов даже у меня захватывает дух, так что оставим эту тему, — она улыбнулась и добавила, — идем ужинать.

Телефон зазвонил и резко вывел Викторию из воспоминаний. На экране высветилась фотография Романа: проницательный взгляд голубых глаз, светлые волнистые волосы по плечи, черные длинные ресницы. Вика часто спрашивала друга:

— Вот зачем тебе такие длинные ресницы?

А тот хохотал:

— Чтобы соблазнять!

И принимался строить рожицы, которые в его понимании были похожи на соблазнение.

Даже несмотря на то, что сейчас в душе Виктории таился страх, она улыбнулась и поднесла телефон к уху:

— Да, Ром.

— Паспорта не забудь, забывашка.

— Постараюсь, — она все еще улыбалась.

— Давай. Жду звонка.

Виктория отключила телефон и побежала собирать чемодан. Хоть она и обожала путешествия, но сейчас улетала с тревогой на душе.

Джобург* — город Йоханнесбург (разг.)

лифтер* — артист балета, который совершает с балериной поддержки.

9. Препятствовать страстям напрасно, как грозе

2013 год

Второе свидание Виктории и Андрея состоялось в Большом театре. Девушка надела приталенное бежевое платье с маленьким шлейфом сзади. Вроде и не короткое и прикрывало даже коленки, но выглядела Виктория в нем утонченно. А если прибавить к этому образу длинные серьги из белого золота с бусинкой жемчуга на конце и идеальную осанку, то, без сомнения, эта девушка была самой красивой в этом театре. Так думал Андрей, жадно рассматривая ее и мечтая когда-нибудь прикоснуться. Он знал, что это будет. Чувствовал по ее восхищенным глазам, которые бегло прошлись по его идеально скроенному костюму, вспыхнули и с опустившимися вниз ресницами принялись рассматривать красный ковер.

Это ощущение маленького, едва уловимого флирта заставляло его сердце выпрыгивать из груди. Губы нестерпимо зудели и требовали женской ласки. С одной стороны, даже смешно было: взрослый успешный мужчина и полгода без женской ласки. Но с другой — страшно: а вдруг она не будет его? Тогда зачем вообще жить дальше? Виктория стала для него смыслом этой жизни.

Они прошли в ложе, Андрей бережно усадил ее на стул и присел рядом.

— Расскажи мне про свой балет, — попросил он.

Ее тонкие руки расслабленно лежали на коленях, но, услышав вопрос, Виктория напряглась и сжала руки в кулаки.

Андрей сразу понял, что лучше перевести тему, и как ни в чем не бывало сказал:

— Красиво тут. Правда я был в Большом всего один раз, с мамой. Она заранее, чуть ли не за год купила билеты. Я тогда в восьмом или девятом классе был, отец заболел ветрянкой, мамина подруга уехала в какой-то санаторий и мне пришлось сопровождать маму. Мы сидели вон там, на балконе, — Андрей указал рукой. — Я не помню, что за постановка была, я заснул в первом же акте.

Виктория улыбнулась и все же чуть сбивчиво, но стала рассказывать свою историю.

— Я балетом с детства занималась. Когда мне исполнилось десять, поступила в училище. Взяли сразу, сказали, что очень хорошие перспективы. Мне очень нравились уроки. Даже чересчур. Мама злилась, говорила, что я помешалась на нем… — она замолчала, набрала воздуха и снова быстро продолжила: — Это действительно была болезнь, и мне, кроме балета, ничего не надо было. Он был для меня наркотиком, тело буквально заставляло меня заниматься. Разум не давал думать ни о чем другом. У меня получалось лучше всех, и через два года меня перевели в другое училище, после него я бы быстро прошла конкурс в Большой. Но…