– Это ты о чем?

– Кто-то доставил красную ртуть сюда. Скажу тебе, путь этот был не близкий. А это значит, людей осуществлявших доставку, каким-то образом подготовили. Или же, меняли каждый день на новых, – закончил он на не слишком радужной ноте.

– Что делать? – скорее у самого себя, нежели чем у собеседника, спросил я вслух.

– Придется идти, – посчитав, что обращаюсь к нему, подытожил Неришев.

С другой стороны, поскольку самое худшее со мной уже произошло, так ли важна была дальнейшая судьба? Умру я здесь или в другом месте, – какая разница? Я мертв для человечества, для своих родных и близких. Из-за подобных мыслей вид я принял грустный и задумчивый, потому как Неришев принялся приободрять.

– Уверен, здесь кроется подоплека, о которой мы не в курсе, – продолжал рассуждать он, даже ради такого дела, отложив в сторону шоколадный батончик. – Может быть, у тебя есть какие-то предметы с собой, которые тебе выдали? Или ты подвергался ритуалам? Ничего не можешь припомнить?

– Когда мы ехали сюда, Игорь Кильбия сделал укол, пока я спал. Он сказал это витаминный комплекс.

– Так, ситуация начинает проясняться, – Неришев вернулся к остаткам своего угощения, в одно мгновение проглотив его, а обертку скомкал и точным броском отправил в мусорную корзину. – Еще что-то было?

– Он потом передал мне ключи от квартиры в высоком доме, но, у меня их нет, наверное остались там.

– Хочешь сказать, ты был внутри? – не смог скрыть своего удивления мой собеседник.

– Да. На последнем этаже побывал в двух квартирах. И наткнулся на существо в подъезде. Еще был на крыше, где тоже кое-кого встретил.

– Тогда все понятно, – он махнул рукой. – Я слышал краем уха о подобном. Тебе вкололи не витаминный комплекс, а протектор. Там около дома очень сильное воздействие ощущается. Я вот вроде матерый, но сам могу лишь короткое время находиться рядом. А раз Кильбия отправил тебя вовнутрь, и ты смог относительно благополучно пережить такой визит, значит, обладаешь «иммунитетом».

– Что за протектор?

– Наработки его лаборатории, – вскользь упомянул он. – Лучше скажи, ты сейчас ничего не видишь странного? Особенно у себя за спиной.

Я осмотрелся, но за спиной у меня была лишь обшарпанная от времени стена с висящим на ней информационным плакатом со схемой разборки оружия. Неришев как-то совсем недобро уставился туда. Мне вспомнилось поведение Игоря, который, сидя в машине, постоянно озирался по сторонам.

– Нет, ничего.

– А я вот вижу, – Неришев продолжал смотреть куда-то мне за спину, с выражением крайней брезгливости на лице. – Оно постоянно переливается, извиваясь. Мерзкие ножки гуляют вдоль панциря, как волна на экране осциллографа.

Я немного оторопел от столь резкой смены его настроения.

– В записке указано про нижний уровень, получается, на объекте он не один? – в как можно более успокаивающей манере поинтересовался я. Пора было перевести тему, а попутно разузнать поподробнее о месте, куда мне предстояло пробраться.

– Да, их несколько, – успокоившись, подтвердил Неришев, сместив фокус зрения обратно на меня. – С расчетом на то, что там будет храниться, пришлось попотеть. Через разломы и трещины, по которым радиоактивное облако добралось до города и погубило кучу людей, проложили туннель. Вход в него находится на дне оврага, там в склоне капонир. Он оборудован гермодверью, которую, держу пари, с 1962 и не открывали. Это первый уровень. Внутри небольшое помещение с оборудованием вроде насосов и прочего. Спуск на второй уровень расположен там же. Как раз в том месте и начинается нисходящий вниз туннель, ведущий к полости. Внутри нее контейнмент. Как он выглядит, я не знаю. Но не забывай, это в теории. Все, что за гермодверью, не посещалось с момента размещения красной ртути, поэтому обстановка может оказаться иной. Есть вообще ненулевая вероятность того, что входы заблокированы. По идее, они открываются и закрываются простым поворотом штурвального механизма, это такой вентиль посередине двери, но столько лет прошло, его могло заклинить, – он отошел к несгораемому шкафу и принес большую карту, которую разложил передо мной.