535 Ибо в то время, как боги с людьми препирались в Меконе[95],

Тушу большого быка Прометей многохитрый разрезал

И разложил на земле, обмануть домогаясь Кронида.

Жирные в кучу одну потроха отложил он и мясо,

Шкурою все обернув и покрывши бычачьим желудком[96],

540 Белые ж кости собрал он злокозненно в кучу другую

И, разместивши искусно, покрыл ослепительным жиром.

Тут обратился к титану родитель бессмертных и смертных:

«Сын Иапета, меж всеми владыками самый отличный!

Очень неровно, мой милый, на части быка поделил ты!»

545 Так насмехался Кронид, многосведущий в знаниях вечных.

И, возражая, ответил ему Прометей хитроумный,

Мягко смеясь, но коварных повадок своих не забывши:

«Зевс, величайший из вечно живущих богов и славнейший!

Выбери то для себя, что в груди тебе дух твой укажет!»

550 Так он сказал. Но Кронид, многосведущий в знаниях вечных,

Сразу узнал, догадался о хитрости. Злое замыслил

Против людей он и замысел этот исполнить решился[97].

Правой и левой рукою блистающий жир приподнял он —

И рассердился душою, и гнев ворвался ему в сердце,

555 Как увидал он искусно прикрытые кости бычачьи.

С этой поры поколенья людские во славу бессмертных

На алтарях благовонных лишь белые кости сжигают.

В гневе сказал Прометею Кронид, облаков собиратель:

«Сын Иапета, меж всех наиболе на выдумки хитрый!

560 Козней коварных своих, мой любезный, еще не забыл ты!»

Так говорил ему Зевс, многосведущий в знаниях вечных.

В сердце великом навеки обман совершенный запомнив,

Силы огня неустанной решил ни за что не давать он

Людям ничтожным, которые здесь на земле обитают.

565 Но обманул его вновь благороднейший сын Иапета:

Неутомимый огонь он украл, издалека заметный,

Спрятавши в нартексе полом. И Зевсу, гремящему в высях,

Дух уязвил тем глубоко. Разгневался милым он сердцем,

Как увидал у людей свой огонь, издалека заметный[98].

570 Чтоб отплатить за него, изобрел для людей он несчастье:

Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий,

Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой;

Пояс на ней застегнула Афина, в сребристое платье

Деву облекши; руками держала она покрывало

575 Ткани тончайшей, с главы ниспадавшее, – диво для взоров[99]:

576 Голову ей увенчала богиня Паллада-Афина

Чудным венком из цветов луговых, только-только расцветших.[100]

578 Голову девы венцом золотым увенчала богиня.

Сделал венец этот сам знаменитый хромец обеногий

580 Ловкой рукою своей, угождая родителю Зевсу.

Много на нем украшений он вырезал, – диво для взоров, —

Всяких чудовищ, обильно питаемых сушей и морем.

Много их тут поместил он, сияющих прелестью многой,

Дивных: казалось, что живы они и что голос их слышен.

585 После того как создал он прекрасное зло вместо блага[101],

Деву привел он, где боги другие с людьми находились, —

Гордую блеском нарядов Афины могучеотцовной.

Диву бессмертные боги далися и смертные люди,

Как увидали приманку искусную, гибель для смертных.

591 Женщин губительный род от нее на земле происходит.

Нам на великое горе, они меж мужчин обитают,

В бедности горькой не спутницы, – спутницы только в богатстве.

Так же вот точно в покрытых ульях хлопотливые пчелы

595 Трутней усердно питают, хоть пользы от них и не видят;

Пчелы с утра и до ночи, покуда не скроется солнце,

Изо дня в день[102] суетятся и белые соты выводят;

Те же все время внутри остаются под крышею улья

И пожинают чужие труды в ненасытный желудок.

600 Так же высокогремящим Кронидом, на горе мужчинам,

Посланы женщины в мир, причастницы дел нехороших[103].

Но и другую еще он беду сотворил вместо блага:

Кто-нибудь брака и женских вредительных дел избегает

И не желает жениться: приходит печальная старость —