– У нас уже есть фонтан, – напомнила она.

– Имеете в виду старую, облупленную каменную чашу посреди подъездной дорожки? Она не работает, – объявил мистер Гладстон.

– Какая разница? – отмахнулась Дамарис. Помнится с самого детства, что не работает. В центре каменной чаши стоит пухлый младенец с крыльями – никто не помнит, то ли херувим, то ли Купидон, потерявший свой лук, – давно заросший желтыми и серыми лишайниками, отчего кажется, что он страдает каким-то нехорошим кожным заболеванием.

– Разве бывает фонтан без воды? Я поставлю такой, что работает.

– Нам не нужен фонтан, мистер Гладстон! – отчаянно провозгласила Дамарис.

Эта интонация, кажется, была услышана.

– Тогда маленький пруд без фонтана, хотя мне очень жалко, что он будет действовать только наполовину.

Блестящая мысль сразила Дамарис.

– Нам не нужен пруд, мистер Гладстон. Там заводятся лягушки.

– Что такого плохого в лягушках? – удивился Рон. – Они насекомых едят, сад почистят.

– Они квакают, – пояснила Дамарис. – Подворачиваются под ноги и под колеса и гибнут, раздавленные. Никаких прудов, мистер Гладстон! Давайте оставим пока эту тему. Хочу вам кое-что сказать. Вы ведь знаете, что мы подумываем о продаже дома?

Рон помрачнел:

– Слышал. Почему?

– Просто не можем его содержать. Миссис Дейли проходится с пылесосом трижды в неделю, но у нее уже сил нет и ноги не держат. Предупредила, что к Рождеству уходит. Отчасти поэтому вопрос решился. Мы с Флоренс ищем подходящую квартиру с современной кухней.

Перед мысленным взором Дамарис проплыла старинная кухня в Форуэйзе, особенно холодный каменный пол.

– С центральным отоплением, – мечтательно добавила она.

Усы Рона Гладстона ощетинились.

– У меня есть квартира! – провозгласил он, как Мартин Лютер Кинг некогда провозгласил, что у него есть мечта. – Осмелюсь сказать, современная и удобная. Только… ничего… близко даже… подобного! – прокричал он, указывая лопатой во все стороны в промежутках между восклицаниями.

– Конечно, – тихо кивнула Дамарис. – Конечно. Естественно, жалко… мы здесь родились и росли… все наши воспоминания связаны с этим домом… Но нам с Флоренс хочется прожить последние годы в комфорте. Мы это заслужили. И мы это получим, – решительно заключила она.

– Вот что я вам посоветую, – серьезно сказал Рон Гладстон, – позвольте мне устроить декоративный прудик вон под той магнолией.

Предложение показалось настолько не соответствующим обстоятельствам, что Дамарис просто вытаращила глаза.

– Если хотите продать, надо устроить что-то особенное, – пояснил Рон, видя ее недоумение. – Сад с водоемом и фонтанчиком может решить дело. Люди часто покупают дома, потому что мечтают о саде.

Дамарис с большим облегчением увидела вышедшую из дома сестру и отмахнулась от искушений мистера Гладстона:

– Извините. – Она поспешила навстречу Флоренс.

По мере приближения радость угасала. Кажется, будто хлипкую Флоренс, одетую почти так, как сестра, вот-вот сдует ветром. «Она младшая, – подумала Дамарис, – а уйдет первой, оставит меня в одиночестве. Необходимо уехать отсюда. Без центрального отопления невозможно прожить еще зиму. Необходимо купить квартиру!»

Она взглянула вдаль на дом, выстроенный из местного камня в стиле викторианской готики, похожий если не на замок, то, по крайней мере, на баронское поместье, и признала, что нечестно говорила сейчас с Роном Гладстоном. С самой собой говорила нечестно. Действительно, она прожила здесь всю жизнь и должна быть глубоко привязана к дому. А на самом деле глубоко ненавидит. Кажется, будто он ее пожирает. Даже в молодости, когда она работала в Бамфорде, приходилось ежедневно ехать сюда на велосипеде сразу после работы, потому что родители ждали к ужину. Другие шли в гости, на танцы, на свидания с молодыми людьми, за которых выходили замуж. Только не она. Ее ждали здесь. Абсолютно не стоит жалеть об отъезде. Плевать, кто купит дом. Плевать, если новые владельцы сровняют с землей эту груду камней. Ни одному Оукли она не принесла счастья.