– Нет, спасибо, Товарищ Майор, – засмеялся Гена и встал. – Да, ты прав, надо сходить домой, и там уже, в спокойной обстановке, всё обдумать.

Дверь распахнулась без стука. Зашли трое в синих, с отливом, костюмах. Одного Гена сразу узнал. Бракошеев, старший специалист службы политического сыска. Человек, вызывавший у детектива желание немедленно изобличить его в каком-нибудь гнусном преступлении и навсегда отправить в одну из далёких северных тюрем. Чем он так раздражал Гену, он понять не мог, но желание не пропадало. А сам Бракошеев был отменно вежлив, улыбчив и всегда был готов помочь Гутенброкену.

– Здравия желаем вам, господин полковник! – вполголоса произнёс тот, что шёл первым. Высокий шатен, виски седые, галстук с корейским флагом, в руках папка кожаная, лицо суровое.

– И вам не хворать, господин главный специалист! – поднялся из-за стола Товарищ Майор. – Что вас привело в криминальную полицию? Чем могут помочь?

Бракошеев остановился примерно в метре от Гены, приятно ему улыбаясь, но руки не подал, значит, визит очень официальный. Второй встал у противоположной стены. Детектив вдруг понял, что это боевое построение. Обалдели они там, в политическом сыске, совсем?

– У меня указание вручить вам, Товарищ Майор, приказ нашего президента о возврате вашего решения о передаче расследования в политический сыск, – сказал шатен, открыл папку и достал оттуда лист с огромной цветной печатью, подвешенной на шнурочке к документу: – Здесь также повеление нашего президента, что именно вам и вверенной вам службе криминальной полиции поручается расследование двойного убийства, произошедшего сегодня. Прошу!

И он положил документ на стол. Полковник быстро прочёл его и спокойно поднял голову. Шатен протянул ему разносную книгу, где полицейский расписался.

– Коллеги, – вкрадчиво сказал полковник. – А откуда вы узнали про моё решение, ведь я его вам ещё не направил?

Шатен строго взглянул на того, что стоял у стенки. Тот пожал плечами, а Бракошеев участливо вздохнул.

– Да какая разница, коллега, – сказал он ласковым голосом. – Мы все делаем одно и тоже дело, оберегаем нашу родину и наших граждан, так что для вас это высокая честь – разобраться в таком сложном деле. А нас руководство посчитало не таким уж и компетентными. Завидуем мы вам, Товарищ Майор.

Тут Бракошеев повернулся к Гене: – И вам завидуем, господин Гутенброкен. Наслышаны о покушении на вас, значит, дело непростое, интересное, такое, как вы любите.

– До свидания! – сказал шатен и троица сотрудников политсыска вышла, затворив за собой дверь.

– Это что такое?!! – спокойно, но очень яростно сказал полковник. – Это же незаконно, – и он посмотрел на портрет президента. – Впрочем, ничего не сделать.

– То есть логики не существует? – печально сказал Гена. – Всё логично, а расхлёбывать тебе. Ну, я пойду.

– Никуда ты не пойдёшь, – потянулся Товарищ Майор. – Коли дело засунули нам, будем работать. Поехали к месту падения, что на записи. Надо вертолёт заказать.

Высоченные здания постоянно закрывали небо, оставляя только узкую прорезь вверху. Серые облака там сливались с серыми же домами и казалось, что машина едет в каком-то угрюмом туннеле. Жилые дома с множеством окон, усыпанные белыми кондиционерами, словно мелкими гнойниками, как-то резко сменились уродливыми бетонными сооружениями. Началась промышленная зона. Тут же замелькали огромные, чуть ли не до горизонта, стоянки грузовиков, автобусов, всякой спецтехники. В столице постоянно что-то строилось, ломалось, снова строилось, Гена порой не узнавал микрорайоны, знакомые с детства. Их перестроили уже в третий-четвёртый раз. Миллионы людей постоянно перемещались с места на место, но никто не жаловался, кроме слаборазвитых интеллигентов. Всем нравилось, что в столице удобный транспорт, удобная медицина, много магазинов, цены ниже, чем в стране, можно спокойно жить, размножаться и помирать. А всякие культуры никому не нужны особо, кроме как на праздничных площадях потусить под весёлую музыку.