– Отставить! Пусть бегут. Не стоит нам терять ещё больше людей.

Матрос кивнул и поспешно схватился за топор, обрубая канаты, соединяющие оба судна. Остальные бросились помогать товарищу, и вскоре повреждённое пиратское судно осталось позади.

Никандр, по-прежнему у штурвала, наконец расслабил плечи и выдохнул.

– Ну и денёк… – пробормотал он, обводя взглядом разбитую палубу.

Луций, тяжело дыша, присел на ящик и откинул голову назад, глядя на небо.

– Это… было… что-то, – проговорил он, сквозь улыбку делая глоток из фляги с водой.

Квинт, убирая гладий в ножны, подошёл к Никандру.

– Мы смогли выстоять. Но корабль сильно повреждён. Нам нужно зайти в ближайший порт.

Никандр кивнул – его взгляд был серьёзен.

– Брундизий. Держим курс туда. Там мы сможем починить снасти и подготовиться к оставшемуся пути.

Солнце уже склонялось к горизонту, когда «Ариадна», наконец, вошла в порт Брундизий. Город встретил их оживлённой суетой: повозки с товарами гремели по мостовой, крикливые торговцы заманивали покупателей, а где-то вдали слышалась песня моряков, поднимающих якорь.

Квинт стоял у борта, пристально вглядываясь в шумный порт.

– Город, как город, – протянул Луций, вяло опираясь на перила. – Ничего особенного.

– У каждого города своя история, – ответил Квинт, не оборачиваясь. – Брундизий был воротами в восточные провинции ещё до того, как Рим стал империей. Говорят, его основал Диомед, соратник Одиссея. Знаешь, почему он так называется? Посмотри на бухту – разве не напоминает оленьи рога?

Луций прищурился, разглядывая изгибы береговой линии.

– Хм, теперь, когда ты сказал, вроде бы похоже.

Квинт кивнул.

– Этот город видел многое: войну, мир, торговлю. Ганнибалу в своё время тут здорово досталось. Кстати, именно тут Принцепс с предателем Марком Антонием заключили мир.

– Погоди, а разве Август в итоге не разбил Антония? Ты вроде даже участвовал в этой битве?

– В битве при Акциуме, да, – тихо ответил Квинт. – Но это было уже после.

– Слушай, Сабин. Когда-нибудь и мы вернёмся в Рим. Получим наделы, заведём семьи. Ты где хочешь поселиться?

На горизонте небо сливается с волнами барханов, и даже само время, казалось, застывает в этой стране мертвецов.

– Где угодно, только не здесь. Мне бы речку, шум оливковых деревьев…

– Ага, и курятник, – громкий смех эхом разносится по пустыне. – Ты ещё скажи, что будешь разводить коз!

– Почему нет? Только вот сомневаюсь, что мы до этого момента доживём. Да и вообще, ты правда думаешь, что Рим не забудет о своих верных солдатах?

– А мы ему напомним!

Луций, нахмурившись, посмотрел на колонну, возвышающуюся неподалёку.

– А это что?

– Конец Аппиевой дороги, – указал Квинт. – Эта колонна видела больше римских легионов, чем портовая девка – матросских причиндалов.

– Да ты поэт, командир, – хмыкнул парень, – Куда там Вергилию.

– Ты где про Вергилия-то нахватался, дурень?

– Говорю тебе, у меня душа патриция, даже не сомневайся. Меня, наверное, просто в детстве потеряли.

Квинт усмехнулся, слегка качнув головой.

– Если ты – потерянный патриций, то я тогда сам Юпитер Громовержец.

– Не-не, ты явно Марс. Глянь, как с мечом управляешься, – Луций нарочно сделал вид, будто всерьёз задумался. – Хотя нет, наверное, всё же Янус. Точно, двуликий Янус! С одной стороны – лицо сурового командир, а с другой… за… затылок поэта, во.

– Идиот, – коротко бросил Квинт, – Давай, патриций, шевели ногами. Если мы сейчас не найдём таверну, то тебе придётся поумерить свои патрицианские замашки и спать в ближайшей канаве.

– Тоже, кстати, не худший вариант. «Луций, благородный путешественник, чей дух патриция не смирился с жестокостью судьбы, провёл ночь под сенью великой Аппиевой дороги…»