- Я думаю, мои друзья были правы, - она снова попыталась допить свой напиток.

- Это не так, - поспешно выпалил я. - Потому что я чувствую то же самое.

Она опустила свой стакан:

- То же самое?

Я киваю:

- Мой брат умер полтора года назад.

- Мне так жаль.

- Мне тоже.

Ее глаза наполнялись слезами.

- Не становится легче?

Я проглотил комок в горле:

- Нет. Однако тебе придется с этим смириться. Я этого не сделал и в течение полугода был зол на всех. Ужасно зол. Я был зол на весь этот долбаный мир.

Однажды, я просто увидел, как к моему подъезду подходят два человека в форме.

Я понял это в ту же секунду, как раздался звонок в дверь. Я чувствовал это всем своим существом, и всю предыдущую неделю мне снились кошмары о том, как моего брата убивают в бою.
- Это было внезапно? - спросила Аня тихим голосом. Она наклоняется ближе, чтобы я мог ее слышать.

- Да, - сказал я ей, откинув ее густые волосы за ее же плечо. Она вздрагивает от моего прикосновения и поворачивается. Ее глаза были затуманены - как от горя, так и от алкоголя, который быстро овладевал ею. - Пойдем, - я взял ее за руку, и мы стали пробираться через квартиру к свободному углу возле окна в одной из комнат. Здесь было гораздо тише.

- А что случилось с твоей мамой? - мягко спросил я, когда мы сели на пол. - Это было неожиданностью?

- И да, и нет, - сказала она мне, поднимая голову к потолку. - У нее был рак, но наступила ремиссия. Дела шли на поправку, а потом внезапно рецидив. Она прошла путь от преподавания танцев по вечерам в четверг до того, что ей осталось жить три недели.

- Боже, это ужасно. Мне очень жаль.

- Спасибо, - Анна шмыгнула носом и протерла глаза. - С того дня прошло всего несколько недель, и мои друзья подумали, что выход в свет и вечеринки вернут меня к нормальной жизни.

- Это так бесит, правда? - спросил я. - Когда люди пытаются вырвать тебя из твоей скорби?

Она кивнула.

- Я думаю, они просто хотят, чтобы я снова стала «нормальной», но это нелегко, я знаю. Я благодарна им, - она глубоко вдохнула. - Трудно находиться рядом с кем-то, настолько подавленным. Это тоже отнимает много энергии. Я прекрасно себя чувствую, когда меня оставляют в покое, поэтому мне неловко из-за того, что я злюсь на них, когда они хотят пригласить меня куда-нибудь.

- Я никогда не думал об этом с такой точки зрения.

Она толкает меня локтем:

- Ты же сказал, что был зол.

- О, так и было. Это отняло всю мою энергию, - признался я и поднял свой стаканчик. - За твою маму.

- И твоего брата, - мы не чокаемся стаканами и делаем по глотку. Аня поставила свой уже пустой стаканчик рядом с собой.

- Спасибо, что поговорил со мной, Михаил. Не многие люди понимают это.

- Они, правда, не понимают этого. И не за что.

Анна снова посмотрела на потолок:

- Не хочешь пойти потанцевать?

- Я не умею танцевать.

Она встала, немного пошатываясь на ногах.

- Танцевать может каждый.

- Ладно, - засмеялся я. - Я не умею хорошо танцевать.

- Докажи это, - она протянула мне руку. Я взял ее и поднялся на ноги. Мы могли слышать музыку отсюда, и я не думал, что у нее есть какие-либо намерения возвращаться назад. Я знаю, что это не так. Здесь легче дышать, и я хочу, чтобы Аня принадлежала только мне.

Я взял ее за руки, и в ту же секунду, когда мои руки опускаются на ее поясницу, я возбуждаюсь. Я вспомнил слова Паши о том, что это противоестественно для двадцатилетнего парня - не думать о сексе постоянно, именно эти слова он сказал мне этим утром, готовясь к вечеринке. Даже до того, как Дима умер, отношения на одну ночь на самом деле не были моим коньком. И я не думал, что они нравятся Ане.