Мади Довэ медленно перевела взгляд на открытую дверь в кухню, откуда обычно вывозили на тележках тарелки и стаканы. Казалось, доктор ждала появления какой-нибудь знакомой фигуры в чистом белом фартуке. Мертвая тишина, не нарушаемая привычным дребезжанием утвари и бодрой перекличкой поваров, явно давила ей на уши так же, как и Тэсс. Наконец женщина вздохнула и покачала головой, возвращаясь к разговору:

– Первое, что нужно сделать, – дать знать Большому миру, что у нас что-то случилось.

– А что, у нас что-то случилось?

Ву раскачивалась на стуле и то и дело бросала окружавшим ее зайцам, которых стало уже четверо, то хлеб, то сладкие клубни таби, то горсти голубой симиритовой ягоды. Ее вопрос, заданный ни с того ни с сего, тем не менее был здравым.

– Действительно. – Ласкез смерил ее коротким взглядом. – Как мы опишем то, что у нас произошло? Пропали люди? И ни у кого не возникнет вопросов, почему мы не пропали с ними вместе?

– Сюда явятся, когда узнают… – прошептала Таура, до этого сидевшая совсем тихо. – И, скорее всего, явятся алопогонные. Синедрион ведь всегда посылает их, когда происходит что-то непонятное.

– Думаю, никому не надо объяснять, что они будут с нами делать? – уточнил Джер.

– Ничего такого они, может, и не сделают, – мягко возразила ла Довэ. – Они ведь уже были у нас и никого не тронули. Помните?

– Почему же тогда вы не пускали нас к побережью, где стояли их корабли? – вкрадчиво спросил Ласкез.

Тэсс заметила, что доктор отложила вилку, точно потеряв аппетит. Но она все же улыбнулась, поправила волосы и лишь слегка пожала плечами:

– Я не имею таких сведений. Ло Паолино на всякий случай не разрешал выходить даже воспитателям и мне. Может, он боялся, что кто-нибудь из вас спрячется на корабле и уплывет с ними вместе в Большой мир? Ведь отсюда уже сбегали дети.

Джер фыркнул:

– Почему тогда Паолино не боялся, что кто-нибудь пойдет ночью в Дальний Лес, когда доги выходят на охоту и зажигают свои фонари? Это же почти одно и то же.

– Ты преувеличиваешь.

Но Тэсс подумалось, что в его словах была доля истины. Да и голос доктора звучал вовсе не так уверенно, как хотелось бы.

Алопогонных – Первое подразделение оборонно-карательной Длани – боялись не просто так. Закрытая гвардия существовала уже несколько сотен юнтанов, формально подчиняясь Большому Синедриону Восьми и вместе с тем довольно спокойно выбирая и выстраивая свои собственные порядки. Алопогонные были почти невидимой, но определяющей силой во всей жизни Син-Ан. Их слово могло повлиять на исход любого суда, могло уберечь от виселицы или наоборот – отправить на нее. Алопогонные умели появляться незаметно и так же незаметно исчезать, не оставив и следа от того, что привлекло их внимание или вызвало гнев. Алопогонные охраняли закон и были законом, а точнее – весомой причиной, по которой закон соблюдался. О методах алопогонных предпочитали не говорить после наступления темноты, а о применении этих методов регулярно упоминали в газетах или по радио. Если где-то в Большом или Малом мирах вдруг наступала тишина, можно было не сомневаться: там только что прошла алая буря.

Алопогонные контролировали все, что хоть как-то отличалось от обыденного. Зодчих – в том числе. Тэсс это знала. Знала давно, с того момента, как голубые глаза одного из них встретились с ее глазами. Она до сих пор иногда вспоминала этот взгляд; он настигал ее даже во сне.

– Ты преувеличиваешь, – повторила Мади Довэ. Ее голос подрагивал.

Тэсс опустила голову.

…Корабли появились у края океана на восходе Зуллура – через пол-юнтана после самого первого тумана. Ветер Пробуждения как раз сменялся ветром Расцветания.