– Маргарита Сергеевна, вы выйдете за меня замуж?

Все мои внутренности напряглись до такой степени, что я даже не улыбнулась.

– Да, конечно.

Несомненно, я понимала, что кровь сама собой не появится в моем холодильнике, и что нужно действовать дальше, несмотря на неудачу, постигшую меня на городской станции. Имелись и другие места, на которые стоило бы устроить набег или же, в конце концов, купить кровь, рискуя, впрочем, вызвать некоторые подозрения. Но я все медлила. Я списывала свою нерешительность на то, что в новости о неудавшейся попытке вскрыть камеру хранения на станции уже просочились в прессу. Несколько раз я слышала об этом в новостях, которые Алина смотрела, как преданная поклонница, не пропуская практически не одного выпуска.

Однако сегодня, воскресным утром, обнаружив, что завтракать мне нечем, я поняла, что здорово оплошала. Жажда, как хорошо я ни умела её контролировать, могла привести меня к чему угодно.

– Что-то случилось?

Алина теперь каждый день варила для меня кофе. Несколько дней назад она обучила меня этому искусству, но не подпускала меня к турке, предпочитая справляться сама. Я понимала, что девушка хочет быть благодарной, а кофе, по большому счету, единственное, чем она могла меня порадовать.

Естественно, Алина не знала о моей сущности. Всё, что ей было известно – это то, что я обладала огромной силой, достаточной, чтобы свернуть человеку шею. Кроме того, я почти ничего не ела. Первое она, наверняка, списывала на моё спортивное прошлое, а второе – на стремление похудеть. Правда, ещё был тот эпизод с ручкой и моей раной, затянувшейся за мгновение, но никто из нас о нем не упоминал.

– Нет ничего, всё в порядке.

– Выглядишь неважно. Будешь тост?

Сама Алина сметала всю еду, которую я покупала ей. Меня немного смешило, что она ела без разбору все подряд, хотя я и понимала: повода веселиться у меня нет, потому что подобное произошло с ней не от хорошей жизни.

– Почему бы и нет.

Действительно, терять мне было нечего, и я откусила кусок запеченного хлеба и запила его кофе. Наверное, я поморщилась, потому что Алина тут же спросила:

– Не вкусно, да? Извини.

Было не столько невкусно, сколько безвкусно. С таким же успехом я могла бы жевать автомобильные шины.

– Пройдемся сегодня по городу? Или за город, может быть?

Алине никогда не сиделось дома, даже вечерами после лекций в университете, она вытаскивала меня на улицу, чтобы я «развеялась». Но сегодня солнце снова выглянуло из-за туч, поэтому я вынуждена была отказаться.

– Нет, иди одна, если хочешь, у меня побаливает голова. Я, пожалуй, приму ванну и почитаю что-нибудь.

Алина улыбнулась:

– Тоже хорошо.

– У тебя остались деньги?

Ещё до революции, после смерти отца, мне удалось кое-что сохранить. Нет, совсем не кое-что, а настоящее состояние на самом деле. Вложив деньги, куда следует, я получала неплохие проценты, которых вполне хватало на обеспеченную жизнь.

– Да. Что-то купить?

– Если хочешь, мне ничего не нужно.

Мне хотелось, чтобы у неё было все, что она только пожелает, поэтому я никогда не скупилась, но запросы Алины отличались скромностью, и пришлось постараться, чтобы уговорить её принять новую одежду взамен её лохмотьев. Мои подарки ограничивались джинсами, блузкой, футболкой, юбкой и курткой на случай прохладной погоды.

В общем, мы жили, как люди, даже я. И единственное, что омрачало мою жизнь – отсутствие пищи – проблема, которую мне предстояло решить как можно быстрее. Вечером нужно снова попасть в один из приемных пунктов, надеясь на то, что в выходной день там не окажется почти никого и путь мне не преградит пуленепробиваемый шкаф.