– Потому что тебе нужна моя помощь, и ты её заслуживаешь.

Наверное, прозвучало трогательно, потому что глаза Алины увлажнились. Она поджимала губы, покрытые чужой кровью и, наконец, сказала:

– Да, забери меня отсюда, пожалуйста.

Меня не нужно просить дважды.

– Выходи и жди меня на улице.

Она встала и вышла, захватив кое-что из личных вещей. Я проследила за ней взглядом, мысленно готовясь к чему-то действительно неприятному. Труп всё ещё лежал на полу, и мне предстояло уничтожить его. Я могла бы разжечь костер, но существовал риск затронуть и жилые дома поблизости. Другого выхода не было: я должна была вынести тело отсюда, но незаметно, то есть по частям.

Когда я покончила с этим делом и сложила то, что было ещё недавно трупом подонка, я вышла на улицу. Алина стояла рядом с входом и словно не обратила внимания на пакет, возникший в моей руке. Дальше я действовала, как заправский серийный убийца и просто выкинула пакет в ближайший мусорный контейнер.

Алина всё ещё выглядела не самым лучшим образом, поэтому я подошла к ближайшему автомобилю и спросила у водителя:

– Набережная Мойки.

– Я не таксист, – начал он.

Но я достала из кармана убедительный аргумент – купюру в сто долларов, и все возражения сошли на нет.

– Садитесь, – прозвучало уже гораздо любезнее, и мы сели в машину.

Я попросила водителя высадить нас за сотню метров до моего дома. Я, может, и не являлась опытным убийцей, но понимала, что не стоит называть полный адрес.

Мы вошли в дом через отдельный вход с улицы, и когда я зажгла свет, Алина издала восторженный звук:

– У тебя здесь здорово! Живешь одна?

– Да, мне тоже нравится.

Я решила не тратить время на разговоры сегодня и потянула Алину за собой на второй этаж.

– Вот эта дверь в душ. Я пока поищу тебе что-нибудь из одежды.

Недоедание превратило Алину практически в ходячий скелет, но я и сама довольно стройна, так что моя одежда пусть и не идеально, но подошла ей. Пижама, постельное белье – я была благодарна Фицалану за то, что он предусмотрел все. Вот я сама хоть и не нуждалась в спальных принадлежностях, поскольку спала очень мало и предпочитала кресло, зато они пригодились моей гостье.

Но вот еда… о ней ни Фицалан, ни я точно не могли подумать. Сервиз в шкафу являлся всего лишь украшением дома. Вряд ли древний вампир думал, что я им воспользуюсь хотя бы единожды. Хорошо, что доставку на дом никто не отменял. Найдя в интернете несколько телефонов, я позвонила по одному из них и заказала ужин из ресторана. Сама же употребила ещё один пакет и села в кресло с книгой.

Мама сказалась больной в день вечера у Путятина, так что мы с папой поехали вдвоем. До сих пор не могу сказать точно, притворялась она или нет. Её совсем не нравилось моё увлечение Остен-Сакеном, но все доводы, которые она приводила мне по поводу его, сводились к одному:

– Мы о нем совершенно ничего не знаем

Мне неизвестно, кого она имела в виду, говоря «мы»: нашу семью или своих подруг, которые, как мне кажется, прямо-таки питались, наравне с обыкновенной едой, разнообразными сплетнями, порой граничащими с абсурдом. Мне кажется, что слух о моей помолвке возник именно между этими дамами. Могло быть и так, что моя мама произнесла в их обществе: «Николай Юсупов пожелал моей дочери спокойной ночи», а они интерпретировали как: «Николай Юсупов возжелал моей дочери». Я бы совсем не удивилась, узнай, что это правда, так как мнения о подобных сплетницах была самого низкого.

Но именно с ними мне предстояло провести целый вечер – такую цену я платила за то, что согласилась на предложение Романа. С другой стороны, отказаться я не могла: меня какими-то невидимыми ниточками тянуло к этому человеку. И тогда, когда он вошел в гостиную Путятина и поклонился всем дамам, у меня снова перехватило дыхание. Впервые в своих мыслях по отношению к кому-либо я употребила слово «влюблена».