– Эй, да что такое с вами приключилось-то? – вдруг возопил крюконосый. Айдан повернулся; инквизитор и впрямь побледнел, глаза страдальчески прикрыты, рот искривился, а ноздри почти что схлопнулись.

– Кажется, я убил клопа, – слабым голосом произнёс Шаан, смахивая с пальца какую-то неразборчивую козявку.

– Эка невидаль! – хохотнул Фродвин. – Их тут, небось, тьма тьмущая. Но я буду счастлив продать моему любезному другу прекрасное средство, – из-за пазухи явился пузырёк с тоненьким горлышком, наполненный мутной рыжеватой жидкостью. Он поболтал им в воздухе перед носом у Шаана; часть осадка на дне поднялась и пустилась в пляс. – Ажно скину малость в честь нашенского знакомства, – Фродвин подмигнул. – Вот тут и ещё тут капнете, – он показал на шею и запястья, – и на цельную ночь позабудете о маленьких негодниках.

– Благодарю, – инквизитор с сомнением покосился на пузырёк, – А сами вы?..

– О, – тот улыбнулся во весь гнилозубый рот, – да на мои-то дряхлые телеса кого потянет, коли рядом есть сочное, молодое мясо? – продолжая кровожадно ухмыляться, он согнул руку клешнёй и с криками «Ыть, ыть!» стал делать вид, что пытается ей ухватить за бок Айдана. Монах ошеломлённо отодвинулся.

– Ишь нежный какой, а? Да сиживайте смирно! Не меня вам надобно бояться, не меня, а вот этих вот маленьких сволочей! – он вытащил из-под стола что-то гадкое, продолговатое, шевелящее ножками.

К счастью, именно в этот момент принесли деревянные ложки и долгожданную еду: пиво, серый хлеб и каждому по миске сваренной на сале гречневой каши.

– Хоть не бобы, – стоически заметил Шаан.

Совсем не так отреагировал Фродвин: испустив радостный клич, он схватил свою ложку и чуть ли не носом зарылся в еду.

– Да вы что тут, и ложки, что ли, едите? – страдальчески выдохнул инквизитор. И впрямь, такое ощущение, что от его ложки кто-то отгрыз немаленький кусок.

Виллем, глядя на них, только качал головою. Айдан же так проголодался, что сжевал бы и миску, но сдержал недостойную поспешность и предварил свою трапезу краткой молитвой.

На какое-то время за столом воцарилось молчание, прерываемое лишь чавканьем, стуком ложек и вздохами инквизитора – не считая, конечно же, смеха и воплей, прилетавших со всех сторон. Айдан, едва замечая кашу, падающую в его желудок, представлял, как там сидит она со своим спутником. Сняла ли она капюшон? Молчит или шутит непринуждённо с этим толстошеим бараном? Кто он? Просто телохранитель? Друг? Любовник? Посеянная столь неосмотрительно рассада ревности давала обильные всходы, и к концу трапезы он уже почти что ненавидел её приятеля. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил поговорить о других беспокоящих, но всё же менее опасных вещах.

– Фродвин, я хотел спросить… Ведь вы в некотором роде специалист. Есть ли какие-нибудь яды, которые… э… вызывают удушье и сердцебиение?

– Ну… – Фродвин округлил глаза и шумно втянул в себя воздух. – Да скокмо прикажете! Красавка, аконит… Белена, поди. Побольше бы симптомов. А что вам за дело? – он сверкнул глазами и довольно зловеще заулыбался.

– Да ничего. Чисто теоретический интерес.

– Ай, да надобно ль отпираться? Скажите просто: такой-то опротивел…

– Да я же…

– … хочу со свету сжить! Чего тут такого?

– … не поэтому совсем!

Знахарь ещё больше развеселился, заколотил по столу костлявыми пальцами.

– Я б на месте моего юного друга поостерёгся спрашивать о таковских вещах, когда под боком инквизитор.

Шаан, до этого сидевший в пол-оборота, рассматривая что-то в глубине залы, поворотился и рассеянно махнул рукой.

– Да не переживайте, – и уже было вернулся к своим наблюдениям, но потом глянул на Айдана и этак серьёзно, доверительно молвил: – Но есть вы всё-таки знаете о чём-то, м-м, подозрительном, то лучше расскажите кому следует.