– Что с ним происходит? – Спросила мама.

– Не знаю. – Ответил я. – Странный он какой-то стал после того, как на пенсию ушел. Смотрит на это пруд часами. Я его и на речку звал рыбу ловить. В город приглашал развеяться. Ни в какую.

Сон оборвался, и я открыл глаза. Солнце вовсю светило. Вороны бешено каркали, создавая небывалый и пронизывающий шум. Утро всегда встречало меня радостно. Но на этот раз, я испытывал беспокойство.

Я присел, и оперся о стену спиной. Голова закружилась, в глазах потемнело. Я снова прилег.

– Доигрался. – Ворчал я. – Впечатлений захотел. Зачем играть с воображением на пустой мозг?

Я начал вспоминать свое прошлое. То время, когда этот дом пах свежим срубом, новым ремонтом, и мамиными пирогами.

Она, как и папа, всегда повторяла, что не хочет стареть. Именно поэтому, они очень поздно ушли на покой. До последнего подрабатывая в разных местах на полставки.

– Где вы сейчас мои родные? – Протяжно простонал я. – Ни забот, ни хлопот. Покинули меня, и дело с концом. Раньше я хоть расстраивался из-за великих поражений. А теперь меня тени убивают. Мама, где ты теперь?

Не заметив, что увлекся воспоминаниями, я со всего размаху ударился головой о стену.

– Так тебе! – Крикнул я. – Не будешь причитать.

В голове промелькнул сон, и меня осенило.

– Не может быть! – Зашипел я, как змей. – Что за напасть? А сон был правдой! Нет, только не это. Пожалуйста!

Не было четких оснований для беспокойства, но я хныкал, как ребенок.

Я ясно вспомнил, как мы втроем общались. После чего отец вышел во двор, к пруду.

– Это точно было! – Продолжил я причитать. – И дело не в том, что это так ужасно. Просто, я забыл это. Выкинул из своей памяти, как ненужный лист. А теперь вспомнил, и все из-за того, что в этой беседе папа упомянул пруд и тени. Жалкий мозг. Глупый и подлый разум.

Я сделал словесную паузу. Но мысленно я несся вперед.

– Я стал одиноким, – думал я, – оставил суетливую реальность за бортом. И все, что у меня осталось. Это этот дом, мои воспоминания, которые становятся размытыми. И какой-то внутренний дикий ужас.

Посмотрев в окно, я заметил, как пруд стал шире. Солнце то же, двор, как прежде. А вот именно пруд в моих глазах оказался другим.

– Все понятно! – Сказал я. – Я так живу, и другого не дано. Я не получаю впечатлений. Поэтому мой разум цепляется за каждую мелочь. Уцепился за пруд, и разгоняет эти мысли по ветру. Прилепляя к нему новые события. Тени эти глупые еще.

Я не мог связать все в единую картину, но я понимал, что эта цепочка событий, как связана между собой, так и является чистой случайностью.

Я посмотрел на пруд. Он стал прежнего размера. Но в момент успокоения, тень скользнула по комнате.

– Ай! – Визгнул я, улыбаясь.

Мне было смешно и страшно одновременно. Нельзя было описать то, что я испытывал. Но было грандиозно. Холостяк, живущий совершенно один, ни с кем не встречающийся, и долго не общающийся, превращается постепенно в безэмоциональное зомби. Я дошел до ручки. И единственное занятие, которое я для себя придумал, было зеркало. Это раскрывало мое нынешнее жалкое существование.

– А что я ожидал? – Сказал я. – Я сам хотел очиститься от прошлой грязи. Я настолько наелся уютом, что решил отказаться от него. А теперь мне становится страшно от глупых мыслей. И все, скорее всего, из-за того, что я живу в этой убогой хибаре!

Последнюю фразу я прокричал очень громко! Словно я таил всю злобу миров, а потом выпустил, чтобы поработить любовь.

– Как я смею? – Прошептал я. – Ведь это родительский дом. Как мне не стыдно? При их жизни был паршивой овцой, а точнее наглой лисой, а стал волком? Бедная родительская доля. Они вначале помогают своим детям, до самой смерти. А после их ухода, их накопленные за всю жизнь вещи начинают помогать бедолагам. Ушедшие люди – это небо, которое льет дождь на землю. Они оставляют себя в вещах, умирая.