Похолодало, кажется, еще сильнее. Солнце клонилось к закату и зловеще смотрело на землю сквозь серую дымку. Он снова пошел к дороге, на этот раз, держа путь на перпендикулярную трассу. К счастью, здесь опять была лесополоса, где было поменьше снега, куда не проникал ветер. А главное – за стволами деревьев и кустами можно было скрываться от человеческих глаз.

Он и сам не знал, куда идет. По заходящему солнцу и блеклым теням он примерно определял направление, но о том, что находится там впереди, не имел ни малейшего представления. Он уже брел довольно долго, и запас бодрости, вроде бы подкопленный за время сна стал проходить, когда издалека донесся шум двигателя. По дороге ехал видавший виды УАЗик. Уставший и уже вконец измученный, он решил, что такая машина не может быть опасна ему.

Машина остановилась.

– Куда тебе? – спросил его высунувшийся из кабины мужик в шапке, сдвинутой на затылок и оттопыренными ушами.

– А вы куда едете? – вопросом на вопрос ответил он.

– В Ивановку.

– Довезете?

– До Ивановки? Не вопрос. Садись назад, только мешок подвинь, он тяжелый.

Он сел на заднее сидение, аккуратно сдвинув большой и грязный мешок. Там что-то металлически звякнуло.

– Запчасти это, не бойся. Не бомба, – засмеялся молчавший до этого водитель.

– Я не боюсь, – ответил он.

В машине было тепло, и говорить совсем не хотелось, тело сразу начало отогреваться и быстро становилось расслабленным.

– А тебе к кому в Ивановку? – спросил ушастый.

– К бабушке, – ответил он первое, что пришло в голову.

– А бабушку как зовут? – не унимался тот.

– Да, вы не знаете.

– Мы всех там знаем, – сказал ушастый, – У нас там даже художник есть. И его знаем.

– Художник? И что он там делает? – попутчик явно обрадовался перемене темы разговора.

– Рисует. Московский, известный. Только фамилию не помню, нерусская какая-то.

– Мы на трассе остановимся. Пожрать возьмем. Подождешь? – спросил водитель.

– Конечно.

Они выехали на трассу, повернули и через несколько секунд оказались возле магазина. Прямо напротив на стоянке стояла полицейская «Лада». У него захолодило сердце. Он всмотрелся – внутри вроде никого не было.

– С нами не пойдешь?

– Ага, – сказал он и вышел из машины, – Вы идите, я догоню.

Мужики кивнули и двинулись к входу. Он быстро спрятался за ближайшей фурой, потом, выглянул из-за нее и, не увидев никого, почти бегом бросился в лесополосу. Он пробежал метров тридцать, но она не кончалась. Тогда он понял, что это уже лес. В нем было сумрачно, и проходы между деревьями можно было разглядеть с трудом. Но он, не раздумывая, двинулся вперед, в направлении, противоположном тому, по которому ехал сюда.

Глава пятая

Шкадов встал рано. Принял контрастный душ, побрился и вышел из ванной вполне в хорошей физической форме. Морально, правда, чувствовал себя похуже. Он сам не мог понять, в чем дело, но копаться в себе не стал, мысли отбросил в сторону, благо к тому времени проснулись родители и сразу начали его активно отвлекать.

– Дима, доброе утро, иди покушай, я уже оладушки разогрела, – из кухни раздался голос матери.

– Иду, ма, – откликнулся он.

А отец уже стоял на входе в ванную, ожидая своей очереди. Он буркнул что-то вроде приветствия и закрыл за собой дверь. Дмитрий не удивился: отцу Андрею Викентьевичу, надо было сначала привести себя в порядок, а только потом начинать человеческое общение. Мама же, Ольга Сергеевна, начинала хозяйничать сразу же после утреннего пробуждения. Родители Дмитрия были почти одинакового возраста – немного за шестьдесят, но мать уже лет пять, как была на пенсии, а отец работал в министерстве транспорта. Этим и объяснялась разница в их поведении. Ольга Сергеевна была улыбчивой домашней, не суетливой. Андрей Викентьевич же был, как струна, всегда подтянутый, напряженный, как бегун на низком старте. Объяснял он это тем, что бороться за рабочее место под солнцем становится все тяжелее, поджимает наглая молодежь и иначе выжить просто невозможно.