Сев на край кровати, Кэт надела новые туфли. Их доставили вчера вместе со счетом, который Кэт спрятала от самой себя под обложкой трактата Витрувия. Ее смущал тот факт, что она еще ни разу не пробовала ходить в этих туфлях, даже дома. Кэт боялась не того, что они окажутся неудобными, – разве красота не требует жертв? Но вдруг в них невозможно ходить или, еще хуже, прямо посреди гостиной отвалится каблук?

Другие части гардероба волновали ее меньше, в основном потому, что у нее не было выбора. Повернув к себе зеркало на туалетном столике, Кэт стала придирчиво изучать собственное отражение. Ее лучшее платье из бледно-голубого шелка уже старовато, но свежий вид ему придаст подаренное Марвудом брюссельское кружево. Этот его подарок смутил их обоих. Марвуд невнятно промямлил, что кружево досталось ему по чистой случайности, в уплату карточного долга – история в высшей степени неправдоподобная, ведь Марвуд почти не играл на деньги. Однако кружево очень тонкой работы, и благодаря ему платье сразу преобразится.

Тут кто-то постучал в дверь гостиной. Послышались шаги Джейн, затем раздался голос Марвуда. Помянешь черта – и он тут как тут. Кэт пришла в смятение, будто ребенок, застигнутый за чем-то недозволенным. Джейн постучала в спальню и неуклюже просунула голову в дверь.

– Господин Марвуд пришел! – громким, пронзительным шепотом объявила она, а когда увидела Кэт, то округлила глаза. – Ах, госпожа! Вы такая… такая…

– Передай, что я сейчас выйду, – сурово велела Кэт, прекрасно понимая, что Марвуд и сам все слышит.

Времени снять кружево нет. Раз уж Марвуд пожаловал в самый неподходящий момент, по крайней мере, Кэт встретит его во всей красе.

Когда Кэт вошла в гостиную, Марвуд стоял у камина.

– Мадам, весьма польщен, что ради моей скромной персоны вы так расстарались.

Лицо Марвуда было серьезно, и все же Кэт уловила в его голосе насмешливые нотки.

– Неужели вы пожаловали лишь для того, чтобы оскорблять меня?

– Это то самое кружево, которое я?..

– Джейн! – перебила его Кэт. – Спускайся вниз и жди экипаж. Как только приедет, сразу зови меня.

– Куда собрались? – поинтересовался Марвуд.

– В Уайтхолл. Меня пригласили в гостиную ее величества. А впрочем, самой королевы там не будет.

Дверь гостиной закрылась, и они остались наедине.

– Едете к подруге? Королевской костюмерше?

– Да, к мадам де Борд. – Кэт понизила голос. – Об одежде и обуви она знает абсолютно все – и о женской, и о мужской.

– Возьмите не только туфлю, но и кошелек, – посоветовал Марвуд. – Тот самый, который я нашел в комнате Айрдейла.

– Уже взяла. – (Повисла пауза.) – Карета приедет с минуты на минуту. Ну, как прошел ваш вчерашний разговор с господином Хадграфтом?

Марвуд кашлянул.

– Ваш клиент рассказывал мне историю своей жизни. А затем поведал, что Раш строит ему козни и препятствует строительным работам из-за возникших между ними деловых разногласий. К тому же в субботу Хадграфт рассчитал французского учителя своей дочери, человека по фамилии Фарамон, за то, что тот пытался украсть серебряную ложку. Единственное, что мне удалось выяснить об этом французе, – он задолжал квартирной хозяйке семь шиллингов.

Преувеличенно невозмутимым тоном Кэт осведомилась:

– А госпожу Грейс вы, случайно, не видели? Вы ведь были в доме ее отца.

– Видел, но совсем недолго.

– Красавица, не правда ли?

– Да, пожалуй, недурна.

Ответ Марвуда был подозрительно небрежен. Кэт решила зайти с другой стороны – так человек с больным зубом не может удержаться и постоянно трогает его языком.

– Вам известно, что госпожа Грейс – единственная дочь Хадграфта? После смерти отца все имущество перейдет ей. Другой родни у Хадграфта нет, если не считать компаньонки – она какая-то дальняя родственница. Но вряд ли ей что-нибудь достанется.