Небо над Лестницей сияло той же ровной синевой – облака, набежавшие было на рассвете, уже расплылись. Тепло грозило сорваться в жару, и неподалёку завела свою песню разморённая цикада.

– Расскажи мне о них, – попросила наконец Тааль. – Расскажи всё, что знаешь. Пожалуйста.

Гаудрун переступила с ноги на ногу, чуть исподлобья оглядываясь вокруг – всё-таки она явно не хотела, чтобы их слышали.

– Собственно, я и так сказала почти всё, что знаю… Наши старики говорят, что раньше, сотни, тысячи циклов назад, когда песня мира только начиналась, тэверли жили повсюду. Любимые дети Неведомых Создателей – так иногда их зовут… Они были совершенны – прекрасны, мудры и почти всемогущи. Ветра и море, леса и горы, духи всего живого… и наши предки были в их власти. Все создания, каких только можно вспомнить, – Гаудрун на мгновение умолкла, подбирая слова; Тааль показалось, что её, такую прямодушную, смущает обязанность говорить высокопарно. – Но потом они возгордились так сильно, что захотели владеть и другими мирами тоже. Где-то за гранями нашего – не спрашивай, я сама тут ничего не понимаю… И судьба, как водится, покарала их. Другие существа, слабые и недолговечные, зато многочисленные и поэтому живучие, постепенно вытеснили их и взяли господство себе. Это те бескрылые, что сейчас живут за морем на востоке…

– В той земле, что зовут Обетованной? – припомнились Тааль детские уроки. Ей это слово всегда казалось красивым, но бессмысленным. Гаудрун кивнула, решительно тряхнув блестящими кудрями.

– Точно. Вроде бы и зовут её так потому, что она была желанна для тэверли, они снова и снова пытались туда вернуться… Не знаю, что мешало им и что теперь мешает, – не верю, что они настолько слабы, раз сумели настроить против нас кентавров и издали отравить нашу землю… А если так, то всё это просто легенды. Но тогда здесь явно что-то не сходится: до Алмазных водопадов доходили вести с юга, и там майтэ страдают от чёрных вихрей, которые слепят и не дают летать, и от других напастей – таких мерзких, что их и не описать толком. Добрая воля не могла сотворить такое, и я не верю в большинство сказок о тэверли. Будь они хоть прекрасны, как звёзды, – их души захватило зло, – убеждённо, с торопливой горячностью проговорила Гаудрун.

Тааль не знала, что на это ответить. Она и сама слышала о былой власти Неназываемых – но не сомневалась, что они умерли, ушли навсегда, потому что смертным не может быть дано такое могущество. Думала, что их кости давно поросли травой, как стены их городов и храмов, а души улетели в вечность, к предкам. Менять мнение об этом было примерно как убеждать себя, что солнце завтра проснётся на западе, а радуга станет одноцветной.

– Но зачем тэверли ваши водопады? – выдавила она наконец. – И почему они сами не придут взять то, что им хочется, если владеют такими чарами?

– Задай вопрос попроще, – горько усмехнулась Гаудрун. – Всё, что я знаю, – мне нужно скорее вернуться. Вот это, – она снова приподняла крыло, и на этот раз Тааль заметила, что это не даётся ей так безболезненно, как она стремится показать, – было очень не вовремя. Пока я тут отсиживаюсь и жирею на ваших припасах, от моего гнездовья может остаться один пепел… Ты понимаешь?

Тааль честно попыталась вообразить себя в таком же положении, но не смогла. Это было слишком ужасно, чтобы представить.

– Я поговорю с другими – попрошу собрать Круг, – пообещала она. – Мы не бросим вас в беде.

Гаудрун не выразила радости – или даже просто благодарности.

– Лучше придумай способ вытащить меня отсюда. Ваши ни за что не согласятся лезть в это пекло, и я их пойму. Думаешь, мы не бросали клич ближайшим гнездовьям? Не отозвался никто. Скорее всего, и ваши старшие давно знают.