Машина Джека, погребенная под белой снежной массой, стояла на подъездной дорожке. Он ещё не пытался выйти из дома. Припарковавшись на проезжей части, тихо вышла из машины и через черный ход вошла в дом. В подвале у нас была гостевая спальня с ванной и прачечной. Это было спасением для меня. Это ограждало меня от столкновения с Джеком. Я незаметно приходила и уходила. Приняв душ и переодевшись, я так же тихо вышла из дома, и поехала обратно в клинику.

Сегодня у меня в графике пара плановых операций и несколько постоянных пациентов. Солнце, неожиданно выглянувшее из-за низких облаков, заставило снег искриться и переливаться, как россыпь драгоценных камней. В такие дни было приятно ездить по пустым дорогам. Никто не торопился садиться за руль, опасаясь заносов и ненакатанной дороги. А мне нравилась пустая дорога. Можно говорить о чём угодно или ругаться любыми словами, подпевать во весь голос или вообще ни о чём не думать.

Мой путь внезапно закончился. Я даже толком и насладиться не успела. Парковка клиники появилась слишком неожиданно, и меня разрывало дикое и необузданное желание проехать мимо и не оглядываться.

Всё же, притормозив и зарулив под свой столб, я не сразу вышла из машины. Я видела очертания Бэтти в окне. Она ждала меня, и её нетерпение читалось во всём её маленьком изящном теле. Упав лбом на руки, крепко держащие руль, я опять вернулась в свою фантазию, где нет этого всего сюра. Где я – это просто я, прогуливающаяся по парку, читающая книгу. Но фантазия так далека от реальности.

В моем плане куча дыр, и как их закрыть, я пока не знала. Вдохнув и выдохнув, я всё же вытолкнула себя из машины.

– Ди! – Как только я переступила порог, Бэтти налетела как коршун. Схватив меня за руку, потащила почти волоком в свой кабинет. Я не успевала передвигать ногами. – Ты уверена, что с тем парнем всё нормально? – зашипела она, впихивая меня в узкую щель едва приоткрытой двери.

– Надеюсь. Кажется, я извлекла все осколки костей. Возможны небольшие выделения, но при таких ранениях это норма, – сообщила я ей, повесив пуховик на вешалку, и включила кофеварку, которая была только у неё в кабинете.

– Я не об этом. Когда ты уехала, я вернулась в палату, и он настойчиво пытался уйти. Даже угрожал, – она задумалась. – Ну, не совсем угрожал, скорее порыкивал, – хохотнула она и мечтательно вздохнула.

– И что ты сделала? – насторожилась я.

– Вколола ему седативные.

– Ты сошла с ума? – воскликнула я и поторопилась выйти из кабинета.

– На его теле нет никаких следов от ранений, – зашептала Ти, прикрывая дверь и подпирая её своей спиной.

– Ты шутишь?

– Ты вчера что-то приняла? – Бэтти внимательно посмотрела в мои глаза, словно пыталась найти там следы моего преступления. – Ты разрезала здорового человека, а потом его зашила! – припечатала она меня к полу своими выводами. Мой рот распахнулся от шока.

– Что? Я что, по-твоему, заканчивала смену под… – Я отодвинула подругу в сторону и быстрым шагом направилась в операционную. Распахнув дверь, обнаружила весь персонал, сидящий вокруг кушетки, на которой восседал молодой человек, улыбающийся, загорелый, словно только сошедший с плаката рекламы нижнего белья девяностых. Он что-то быстро уплетал за обе щёки, а все вокруг него улыбались, жеманничали и хлопали ресницами.

– Что здесь происходит? – на высокой ноте спросила я. Девочки повскакивали с мест.

– Миссис Кэпвел, – прошептала старшая медсестра Мэри и выступила немного вперёд. – Простите, вы велели присматривать за Льётом. – Мои брови поднялись вверх.

– Прошу всех вернуться к работе, – потребовала я. Раздались тихие шаги и лёгкие смешки, и в кабинете остались только мы вдвоём. Даже Ти, испугавшись моего тона, исчезла. – Как ваше самочувствие? – обходя по кругу койку и пытаясь незаметно заглянуть за спину пациента, полюбопытствовала я.