– У… тебя… изо рта… воняет… – прохрипел я, и наугад наподдал ему коленом.

Анатомия у Высших схожа с человеческой, и, когда зрачки серокожего расширились от внезапной боли, я мысленно возликовал, пытаясь рассчитать свои дальнейшие действия. Вывернуться из ослабившегося захвата, с разворота заехать дубинкой по затылку, и, при необходимости, добавить, доводя тварь, что называется, до кондиции… Вот только болевой порог у орка оказался значительно выше, чем у среднестатистического человека. Взревев, он подался назад, и с размаху приложил меня об ограждение. Сила удара была такова, что раздавшийся треск я счел последним «прости» своего позвоночника. К счастью, это оказалось не так. Трещала не моя спина. Трещали перила.

Хлипкое ограждение не вынесло издевательств, на которые не было рассчитано, и прогнулось назад. Действуя на чистой интуиции, непонятно на что рассчитывая, я качнулся вперед, выпустил дубинку, схватил орка обеими руками за рубаху, и резко откинулся назад.

К тому, что было дальше, орк, к счастью, оказался не готов. Секция перил рухнула вниз, охранник потерял равновесие и завалился следом. Я же из последних сил крутанулся всем телом, проворачивая вместе с собой и орочью тушу, и, когда мы полетели вниз, серокожий оказался снизу.

Полет продлился не больше пары секунд, а наше приземление ознаменовалось треском и грохотом, слышным на весь склад. Музыка смолкла, и в тишине хрипение орка показалось особенно громким. Я взглянул на своего спарринг-партнера, и едва удержался от радостного восклицания. При приземлении орку не повезло: рухнув на помост, он попал шеей на самый край одного из поддонов, и теперь его голова была неестественно вывернута, а зрачки быстро затягивало смертной поволокой.

Отпустив рубаху орка, которую до сих пор сжимал мертвой хваткой, я огляделся, сползая с туши. Десятки взглядов остановивших работу гоблинов скрестились на мне, и я так и не мог понять, с чем больше связано бешенство, плескавшееся в их маленьких глазках: со смертью охранника, или с разбитой вдрызг стереосистемой, обломки которой так больно впивались мне в ногу.

М-да… Кажется, тихо свалить не получилось.

– Привет, – дрожащим голосом пробормотал я, поднимаясь, и пытаясь слезть с груды досок, в которую превратился помост. – Как дела? Не подскажете, где здесь выход?

Гоблины стояли молча и недвижимо, сверля меня взглядами. Один из них, будто выйдя из оцепенения, опустил руку куда-то под стол, а когда снова поднял ее, моему взору предстал внушительных размеров свинокол, и держал его гоблин весьма недвусмысленно.

– Угу, – кивнул я. – Стало быть, не подскажете.

Движение гоблина повторили остальные, и через секунду в свете ламп дневного света, чье жужжание сейчас слышалось особенно отчетливо, блеснуло пять десятков ножей.

– Мать твою… – пробурчал я, делая шаг назад. – И мне ведь за это даже не заплатили…

В иерархии Высших гоблины занимают место, которое находится чуть ниже дна. Метафорического, разумеется, а не того, на котором живут люди в Большом Яблоке. Даже тупорылые тролли находятся на ступеньку выше. Если честно, я вообще не знаю, как эти мелкие твари попали на Корабль, учитывая, что их презирают не только эльфы с гномами, но и ближайшие родственники – орки. Гоблины гнусные, злобные, мерзкие пакостники с отвратительным характером и манерами. Думаю, если бы это племя сгинуло вместе с планетой Высших, никто бы сильно не расстроился. Даже библейский Ной, если верить некоторым апокрифам, не взял на свой ковчег некоторых особо, скажем так, неприятных, особей. Однако эльфы оказались великодушнее, и эвакуировали мелких засранцев вместе с остальными. А дальше они уж расплодились, как крысята, и растеклись по всей Земле, как ни странно, прекрасно чувствуя себя среди людей.