– Пей. Потихоньку, осторожно, – приговаривала она. – Вот так, по глоточку.

Когда Юл напился, она вытерла его подбородок рукавом, аккуратно опустила голову брата на подушку, одну ладонь положила на грудь, другую на лоб. Юл облегченно закрыл глаза, дыхание выровнялось.

– Прости, совсем я вас с мамой замучил.

– Не говори ерунды! – рассердилась Вилли.

На миг Вилли стало страшно за брата. Сейчас она поддерживала его с помощью наложения рук. Он говорил, что чувствовал, как ее сила перетекает в его тело и приносит облегчение.

А если она поступит в академию? Что дальше? Адепты живут в общежитии, только на выходной день возвращаются домой. Для помощников наверняка тоже жилье найдется, значит, она сможет помогать брату раз в неделю, не чаще. Это пугало и останавливало. В погоне за правдой есть риск потерять родного человека.

Но ее жизнь в академии казалась на тот момент такой же призрачной, как дымка на горизонте, зато деньги были реальны и осязаемы, поэтому Вилли спросила:

– Юл, можно я надену твое праздничное платье?

– Зачем? Хочешь притвориться мужчиной? – удивился брат.

– Очень нужно. Работа подвернулась хорошая, платить станут достойно, вот только господину нужен слуга, а не служанка.

– Вилли, ты же понимаешь, что нарушишь закон о разделении полов?

Да, такой закон существовал в королевстве и соблюдался очень строго. В древних свитках было прописано, что мужчина – это верх, он повелитель и господин, а женщина – низ и грязь. Мужчины учились, работали, устраивали посиделки с вином, женщины, особенно простолюдинки, должны были знать свое место, заниматься домом, детьми и рукоделием.

Нарушение закона в первый раз каралось ста ударами палок, во второй – преступника казнили, а родных отправляли в рабство.

Вилли понимала, что сильно рискует, но желание попасть в академию было сильнее страха и наказания. Неведомая жажда гнала девушку вперед и иссушивала нутро, и, как известно, запретный плод невероятно сладок.

– Ерунда! Никто даже не догадается, – отмахнулась Виола и оглянулась на дверь: вдруг мать войдет. – Я уж постараюсь. Где твой костюм?

Брат долго, не отрывая взгляда, смотрел на Вилли. Она внутренне сжалась, готовя доводы. Но он наконец вяло махнул в сторону ткани, прятавшей стену. Вилли бросилась туда. Она отодвинула шторку и обрадованно вскрикнула. На деревянных распорках висела свадебная одежда брата – черные полосатые штаны из плотной ткани, белая длинная рубаха с застежкой у ворота и темно-синяя туника. Широкий ремень для подпоясывания был зацеплен пряжкой за крючок.

Когда брат тяжело заболел, семья, с которой он хотел породниться, отказалась от договоренности. Бракосочетание не состоялось, а пошитый на последние деньги костюм так ни разу и не был надет.

Вилли задохнулась от восторга. Она бережно сняла одежду с распорок, сложила и сунула ее в заплечный мешок.

– Уже уходишь? – брат устало закрыл глаза.

Сердце Вилли сжалось от жалости. Она любила Юла, помнила, как тот возился с ней в детстве, мастерил игрушки, заставлял учить буквы и заниматься математикой. Теперь пришла ее очередь позаботиться о брате.

Вилли выскользнула за дверь. Мать стояла у очага на улице. Вкусный запах лепешек плыл по воздуху. Девушка невольно втянула его ноздрями. Желудок отозвался булькающей трелью. Она решительно подавила приступ голода. Поесть еще успеет, когда вернется, и помчалась по дворику.

– Виола, ты куда? – полетел ей вслед крик. – Откуда такие деньги?

– Я скоро. Не волнуйся, не украла!

Побежала к калитке, но струйка аромата потянулась за ней. Вилли замерла на одной ноге, щелкнула пальцами, и лепешка сорвалась с плиты, пролетела по воздуху и шмякнулась на ладонь.