– Джулиана?! – позвала Марта нетерпеливо. – Может, пойдем?

Та глянула на нее отстраненным взглядом лунатика, только что пришедшего в сознание и пока ещё не понимающего, где находится, и моргнула.

– Ладно. – сказала Джулс, обняла свою такку и вышла из квартиры.

Перед тем, как Брендон повернул к ней голову и сказал: «Извини», Агнес была глубоко погружена в раздумья. Ей стукнуло тридцать три, а для работницы ее сферы деятельности, это, пожалуй, пенсионный возраст. Многие девочки из их клуба цепляли богатых кавалеров, тем самым обеспечивая себе безбедное и, как казалось, ясное, как день, будущее. Внешне всегда так кажется. Внешность обманчива в восьмидесяти процентах…. Агнес понимала это, поэтому никогда не продавалась, хоть и выбрала довольно шаткое поприще. За все годы, что она вертелась у шеста, повидала многих девочек, которые придерживались ее философии, но в итоге всего лишь ждали свою цену. Агнес была не такой, она просто делала то, что хотела. То, что развлекало ее и не стоило особых усилий. Блистательная блондинка с нетривиальной внешностью она всегда жила четко по правилу, что выбирает сама. В ней жил Бог свободы. Великий и могучий, не требующий, вроде, никаких жертвоприношений. Но это лишь на первый взгляд, потому что каждый Бог требует жертв – так уж среди них заведено. Ее мать была такой же – любила делать то, что хотела, не считаясь с мнением окружающих, а любые запреты воспринимала, как попирание ее личной свободы. И однажды за ужином после очередного загула её муж и отец Агнес сказал, что подобная свобода слишком дорого обходится их семье. Она причиняет им боль. Быть частью семьи это уже несвобода, потому что во многом приходится себя ограничивать и думать не только о себе. Он сказал, что она может снять квартиру и пожить там с месяц, вкусив того, о чем так грезит, а потом взвесить, что для нее по-настоящему важно и дорого – любящая семья или распущенность, которую она называет иначе. Агнес было шесть, когда она осталась без матери….

Обычно дети, столкнувшиеся с трагедией подобного рода, зарекаются повторять ошибки родителей, но всё, что смогла позволить себе Агнес – так это обезопасить от себя других, чем обрекла себя, по сути, на одиночество. А может быть, она просто хотела понять, что такого в этой свободе, что заставило ее родную мать отказаться от своей родной семьи?! Ведь рано или поздно, хотя скорей всего именно поздно, ты все равно остаешься ни с чем, как сейчас Агнес, которая в свои тридцать три поняла, что совершенно не знает, что делать дальше. Время, когда она могла позволить себе жить, как заблагорассудится, заканчивалось. Столкнулась ли ее мать с тем же? Конечно, столкнулась.

Агнес всегда хотела заниматься тем, что нравится, а из всех дел на свете она любила только танцевать. Но при условии, что ее любимое дело никогда не превратится в рутину, да и чрезмерных усилий не потребует. Всё ведь должно приносить удовольствие, разве нет? Никаких там мозолей, стертых в кровь стоп, пота градом и грошей за все эти жертвы. Стриптиз приносил хорошие деньги, а также удовлетворял всем прочим требованиям. Ну почти…. Всё-таки женский коллектив вытягивает много нервов, и, чтобы в нем выжить, нужно быть либо конченой стервой, либо по-настоящему толстокожей. Агнес не славилась ни тем, ни другим, она просто ни во что не влезала.

Когда-то она даже была звездой, но за последние пять лет стала чувствовать этот контраст между собой и молодыми танцовщицами. В клубе имелись девочки и постарше, но остальные посмеивались над ними, как за спинами, так и в лицо. Агнес почувствовала, как плавно перекочевала из стана молодой гвардии к тем, на кого тычут пальцами, гадко ухмыляясь. Момент уйти настал, но вот только куда?.. С таким-то резюме. В официантки или продавщицы? А может, открыть танцевальные курсы для домохозяек, чтобы те могли раздразнить жалкий огонек иллюзорных семейных отношений? А тут еще этот раздолбай младше на целых двенадцать лет! Как тут не свихнуться на почве возраста?.. Столько денег уходило у Агнес на салоны красоты, спортивные клубы и спа курорты, что можно было бы уже давно на них запустить свой бизнес. Брендон совершенно искренне не понимал, зачем она всё это с собой делает. А этот устрашающий пинцет, который она практически не выпускала из рук, то и дело находя и выдирая седой волос – казался опасным оружием.