А значит, в ней не будет ни проигравших, ни победителей. Только игроки, вынужденные играть бессмысленные, изнуряющие, а порой и убивающие их роли.

Вэл желала иного.

– Хочешь, я поцелую тебя? – неожиданно спросила Вэл и лукаво сощурилась, склоняя голову, не отрывая взгляда от бледного лица Раза.

– Что? – Удивление прорвалось сквозь показное равнодушие, исказило черты лица, заставило чуть отодвинуться.

Едва ли сам Раза понимал, как тело выдало его смятение. Но понимала Вэл.

Не хотелось задавать вопросы и искать ответы.

Она потянулась вперед, наблюдая, как заливает чернильно-черным широко распахнувшиеся глаза.

– Ра, – Вэл шепнула в приоткрытый рот, не отрывая горящего взгляда, – хочешь же…

Она дотронулась губами до чужого рта и тут же с глубоким удовлетворением ощутила, как неуверенно разжались крепкие пальцы, отпуская ее запястье. Вэл выдохнула, глотая смешок, озаряясь пониманием, и подняла руку, касаясь кончиков черных волос.

Раза сделал вдох и замер, лишь сверкнули озера затуманенных глаз.

Вэл прикрыла веки, толкнулась языком в мягкие губы, игриво провела по ним, ластясь, как кошка.

И все же она была пьяна. Или одурманена. Возможно, и то и другое вместе. Потому что не было никакого объяснения собственным поступкам.

Вэл не понимала, где заканчивается ее игра и где начинаются чувства. Испытывать Раза, проверяя допустимые пределы, – привычка, будто въевшаяся в кожу. Но тело… оно оставалось собой, реагируя правильно.

По спине и рукам прокатился вихрь тонких, болезненно сладких иголочек, собираясь внизу живота.

Хотелось привычно выругаться, но рот был занят чужими губами. Нежность поцелуя переворачивала душу: легкие касания, мягкость и тепло, знакомые и родные.

И одновременно с этим – невероятно спокойный, почти неподвижный, замерший на вдохе Раза, не отталкивающий, но и не привычно берущий свое.

Вэл не желала думать о нем и его чувствах, искать объяснения его поведению. Ее интересовали только свои желания, которые она таила в себе так долго.

Уверенно проникла языком в расслабленный, подвластный ей рот, ощущая знакомый вкус, и тут же застонала, почувствовав, как окончательно и бесповоротно теряет себя. Она подалась вперед, подобрала ноги, садясь на колени и обхватывая руками черноволосую голову.

Условия. Договоренности. Цена поцелуя.

Да пусть катятся в пекло.

Она ласкала, мучила себя, не получая ничего в ответ, и тут же знакомая неуверенность распустилась в груди, проясняя одуревшую голову.

Раза позволял целовать себя, не реагируя, не обнимая, не овладевая. Спокойный, терпеливый, выжидающий.

Сука.

Смутное разочарование в самой себе опустилось внутри, оседая на ребрах пеплом.

Вэл остановилась, не открывая глаз, удерживая голову Раза обеими руками, чувствуя под пальцами мягкость черных волос, улыбнулась, чуть касаясь губами его рта, понимая, что проиграла.

Руки опустились на плечи, обвивая шею. Вэл, не стирая смущенной улыбки проигравшей, прижалась лбом ко лбу Раза, не смея поднять веки.

– Я слушаю, Вэл, – негромко произнес Раза, проводя носом по ее щеке. Волосы скользнули по коже. Почти нежно, почти ласка.

Как и приказ, который он только что озвучил. Почти нежный.

Она тихо засмеялась, поднимая веки и мгновенно окунаясь в бездонную тьму прищуренных глаз Раза. Волна дрожи прокатилась по спине, отзываясь на один лишь взгляд напротив.

– Да, я хранила верность и ждала, – смотря прямо, улыбаясь кончиками губ, смиренно признала Вэл. – Потому что ты мой Первый.

Раза ухмыльнулся. Сверкнули черные глаза, обводя взглядом потерявшее краски лицо Вэл.

Несомненно, с самого начала играл, зная все слабые стороны противницы. Зная ее лучше всех, – и куда лучше ее самой.