Начался прием. Голова у Зины раскалывалась неимоверно. Наблюдая за ее страданиями, медсестра сунула ей таблетку пирамидона, которая ей так и не помогла.

Выглядела Зина ужасно. Домой она вернулась под утро. Было уже около шести, ложиться спать смысла не было. Зина вспомнила, что они с Андреем в машине на обратном пути почти не разговаривали. Стало светать. Ей очень хотелось говорить с ним, хоть бы о чем, но он молчал. В кармане ее пальто лежала завернутая в марлю пробирка с темной кровью.

– Когда ты сможешь сделать анализ? – обернулся Андрей к ней, увидев, что до Соборной площади оставалось совсем ничего.

– Сегодня и отдам девочке в лаборатории, как приду на работу.

– Ни слова! Ты меня поняла? Ни единого слова никому, иначе подпишешь нам приговор! – строго произнес он.

«Нам» больно резануло слух, и, замкнувшись в своей тоске о прошлом, Зина ничего ему не ответила.

У себя она разделась, пошла на кухню, поставила чайник. Во всей квартире стояла мертвая тишина, что было немудрено после ночных событий. Зина заварила крепкий чай и вернулась в свою комнату, где, забравшись с ногами на постель и завернувшись в одеяло, принялась пить обжигающую жидкость. Из памяти не шло лицо мальчика. Оно стояло перед ее глазами все время, словно звало к себе. Она никак не могла отделаться от мысли, что если бы у нее был сын, он мог бы быть как раз таким: в этот год ему могло исполниться десять…

Выпив чай, Зина принялась одеваться. Несмотря на то что прием начинался в два часа дня, до обеда она ходила по вызовам, а если их было мало, то заполняла карточки. В этот день ей повезло – было всего два вызова, причем очень легких и недалеко от поликлиники. Заполняя карточку, Зина наделала кучу ошибок – сказывалась бессонная ночь. А голова у нее мучительно разболелась как раз к началу приема.

До этого она успела зайти в лабораторию. Ее приятельница Наташа, с которой Зина поддерживала самые лучшие отношения, как раз была на месте. Глядя в засиженное мухами зеркало, она примеряла ярко-синий берет, который нелепо, как тарелка, смотрелся на ее маленькой головке.

– Я похожа на клоуна! – Наташа отшвырнула берет в сторону. – Ты поболтать, или как?

– Или как… – Зина вздохнула. – Не в службу, а в дружбу. Сделаешь кое-что тайком для меня? Очень надо! И без всяких записей.

– Ну давай, – Наташа искоса посмотрела на нее, – опять на морфий проверять будем?

Несколько месяцев назад она сделала тайный анализ для своей подруги, которая заподозрила жениха в пристрастии к наркотикам. Кровь показала, что жених был морфинистом.

– В этот раз все сложней, – Зина достала пробирку, протянула Наташе, – весь состав! И особенно, если обнаружишь что-то необычное. Пару копеек, как всегда, за мной.

– Ладно, – Наташа взяла пробирку, посмотрела на свет, – странная кровь! Слишком уж темная.

Только в семь Зина смогла закончить прием. И, обессиленная, плелась по опустевшему коридору поликлиники. Она устала настолько, что даже есть ей не хотелось. Только одна мысль поддерживала ее – о том, что она на трамвае доберется домой, а затем будет горячий чай и постель.

– Зиночка, вы плохо себя чувствуете? – В коридоре она столкнулась со своей коллегой, самым старым врачом в поликлинике. Похоже, не она одна оставалась признаком жизни в этом мавзолее.

– Здравствуйте, Фаина Романовна! Очень… ну да… – улыбнулась Зина. Ей очень нравилась эта женщина, и каждый раз она разговаривала с ней с огромным удовольствием.

Фаине Романовне было почти семьдесят лет. И она была тем, кого называют корифеем старой медицины. Знаменитой одесской плеяде врачей она принесла мировую славу. Фаина Романовна работала во множестве мест, была невероятно одаренным и умным человеком. Но судьба не была к ней благосклонна. Если Зине не дало подняться наверх социальное происхождение, то Фаине Романовне – национальность. Из-за того, что она была еврейкой, Фаину Романовну швыряли по разным местам, не давали подниматься наверх. И для нормального человека было понятно, что большей глупости и несправедливости нельзя было себе представить. Опыт плюс знания, плюс абсолютно золотой мозг – все это сделало Фаину Романовну одним из лучших врачей во всем городе. На прием к ней приезжало множество людей из разных районов и городов. Да, зарабатывала она неплохо, однако официально числилась районным педиатром в поликлинике одного из самых худших районов города и до конца жизни была вынуждена здесь оставаться.