– Второй!

Кто-то заехал сбоку. Самарин выкрикнул слово силы и свалил оглушенного противника одним ударом. Едва успел заслониться перед атакой следующего.

– Третий!

Он вскрикнул от боли, чувствуя, как шашка врага врезается ему в ребра, слабеющей рукой он отражал сыплющийся град ударов.

– Четв…

Сонный Рудницкий открутил тюбик с зубной пастой и немного выдавил на щетку. Последнее время он думал, а не увеличить ли ассортимент продаваемых в аптеке гигиенических средств за счет нового, более удобного продукта, предлагая альтернативу обычным зубным порошкам. Чтобы исследовать этот вопрос, он решил в течение месяца пользоваться революционной пастой, созданной немецкими аптекарями из Дрездена. Но сегодня его мысли занимал совсем другой, более важный вопрос: он должен был допросить профессора Белинского, обвиняемого в похищении и пытках одной из theokataratos. Естественно, в присутствии Станкевича и представителя Проклятых.

Алхимик прополоскал рот и умыл лицо холодной водой, мрачно разглядывая свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами и серый оттенок кожи свидетельствовали о недосыпаниях. Было очевидно, что сегодня решится не только судьба Белинского, но и будущее одного варшавского алхимика. Но сколько можно говорить о каком-то будущем…

Рудницкий не спеша оделся и минуту раздумывал, взять ли с собой оружие или бутылочку с гомункулусом, но отказался от этой идеи. Если Тайный совет не согласится на казнь Белинского, он так или иначе умрет от рук theokataratos. Не было смысла втягивать в это других, потому он отказался от компании Маевского и решил отправиться на место встречи обычным экипажем.

Жара разогнала пешеходов, улица перед отелем была почти пустой, только стояла маленькая цветочница, предлагающая слегка привядшие циннии и гладиолусы. Неизвестно почему, у алхимика сложилось впечатление, что лицо Ани грустнее, чем обычно.

– Что-то случилось? – спросил он, подойдя к малышке.

– Мамочка очень больна, – прошептала она с опущенной головой. – Плюется кровью.

Рудницкий мысленно выругался, его нынешнее финансовое состояние позволяло помочь не только одному человеку, но и профинансировать больницу без особого убытка для бюджета. Если бы не проблемы, что беспокоили его, он бы оплатил лечение или даже сам занялся больной. А сейчас было слишком поздно – кто знает, вернется ли он после сегодняшней встречи.

Он встал на колени, не глядя на элегантный костюм, снял с шеи амулет и украдкой всунул его девочке в руку.

– Отдай это маме, – попросил он. – Это ее не вылечит, но точно уменьшит боль. Пусть она носит его на шее. Сделай это прямо сейчас, я покупаю все твои цветы.

Аня ошеломленно смотрела на серебро на своей ладони.

– Это слишком много.

– Наоборот, в самый раз, – сказал Рудницкий. – Ну, беги!

Он поднял руку, подзывая фиакр, и назвал адрес: встреча должна была состояться на Маршалковской, около границы с анклавом.

Кучер посмотрел на него исподлобья и потребовал двойную оплату. Алхимик молча вручил ему пять рублей и нетерпеливым жестом стал поторапливать. Монотонный цокот обычно убаюкивал Рудницкого, но сегодня все было иначе. Он не питал иллюзий насчет того, почему встреча назначена именно в таком месте: нужно было как-то избавиться от трупов, а тут достаточно было перенести их на территорию анклава. Там ими заинтересовалась бы только местная фауна.

Кучер высадил его перед величественной, но заброшенной каменицей и тут же повернул назад, подгоняя коня. Алхимик вошел в ворота, под ногами неприятно захрустело разбитое стекло – в здании не было ни одного целого окна. Перед дверями, что вели в комнату на первом этаже, стоял офицер в жандармском мундире.